Однако то, что Путин решился-таки выдвинуть корабли Тихоокеанской эскадры на фронтальные антиамериканские позиции, нельзя расценивать как его переход в реальную жесткую политику по отношению к окружающему миру согласно проверенному принципу: у России есть только двое друзей — ее армия и флот. Этот принцип был Путину всегда чужд, потому что по своей человеческой сути, несмотря на кэгэбэшное прошлое, он, конечно, был и остается либералом, демократом и пацифистом. По всей своей политической биографии — "правым" и западником. Но трон — кресло первого человека в России, вынуждает его держать при себе свою сокровенную суть, играть роль радетеля отечества, порой даже патриота. Так добрейший малый выходит на сцену злодеем— душителем. А солнечный клоун в жизни оказывается брюзгой.
Патриотизм Путина — это вынужденное профессиональное состояние, определенное инструкцией по штатному расписанию. Это реакция чиновника на нужды просителей. Несмотря на свою спортивную фигуру, он ведь все-таки сибарит. А его полеты на штурмовике и надевание военно-морской фуражки — не более чем маскарад. В нем нет военной косточки, как, например, в Буше, за которого восемьдесят процентов американцев. Вялого Путина, решившегося на "дальневосточный ответ", кажется, никто не поддерживает. А американцы даже на его столь безобидные, по меркам международных отношений, движения в сторону отстаивания национальных интересов России в Желтом море, отвечают неадекватно, быстро и болезненно — фактически заключают союз с Басаевым, давая понять, что развал нашей многонациональной страны изнутри — их стратегическая цель.
ПОЛЬСКИЙ КЕТЧУП
ПОЛЬСКИЙ КЕТЧУП
Иван Ленцев
Иван Ленцев
ПОЛЬСКИЙ КЕТЧУП
31 июля трое российских граждан, дети наших дипломатов в Польше, которые возвращались в комплекс посольских зданий из кино, были избиты в Варшаве. Нападавших было не менее пятнадцати человек, в возрасте от 19 до 25 лет. По некоторым данным, поляки подъехали к нашим на микроавтобусе и так же организованно, транспортом, удалились. По свидетельству русских подростков, которые после инцидента были госпитализированы с травмами различной тяжести, нападавшие похитили у них деньги и мобильные телефоны, а когда нашли паспорта российских граждан, принялись бить наших еще сильнее, сдобряя удары русофобскими ругательствами и лозунгами.
Несмотря на весь драматизм этой истории, она больше интересна своим продолжением. А именно, реакцией российской и польской официальных сторон.
Наш МИД отреагировал на случившееся лишь на следующий день, деликатно попросив от поляков официальных извинений. История получила довольно широкий резонанс в России — главным образом, из-за демонстративно жесткой реплики Путина: "Это недружественный акт, который нельзя квалифицировать иначе, как преступление". В мировой дипломатической практике эпизоды с избиением иностранных граждан — которые, прямо скажем, не являются чем-то сногшибательным — обычно разрешаются предельно просто: МИД провинившейся стороны в течение суток приносит пострадавшему государству извинения, полиция по горячим следам ловит отморозков, и инцидент считается исчерпанным.
На этот же раз всё было иначе. Польский МИД молчал. Зато высшие официальные лица Польши, включая руководителя кабинета президента Польши (администрация главы государства) Вальдемара Дубановского, во всеуслышанье принялись рассуждать, что не видят повода для извинений. А польский посол в России в прямом эфире "Эха Москвы" на пару с поддакивающим ведущим вообще заявил, что это дело рук скинов, которых кругом навалом, в том числе и в России, напрямую отсылая к теме "зверского убийства таджикской девочки", столь любимой нашими либералами.
И тут, как это уже стало доброй мидовской традицией, наши впали в ступор. Разумеется, принимать зеркальные меры и отмочалить на улицах Москвы каких-нибудь польских орлов никто не собирался: не наш метод-с. Поднимать в воздух эскадрильи или перекрывать газ тоже не могли: экономически невыгодно. Засылать лучших своих спецов в Польшу для молотовских переговоров опять же никто не стал: все лучшие дипломатические умы России в те дни корпели над вызволением наших моряков из нигерийской тюрьмы. Самые прагматичные советовали поступить как всегда: закрыть глаза и стерпеть оскорбление. Дескать, что нам поляки, их отморозки в правительстве и на улицах? Нужно быть выше этого, мы ж нация Толстого и Достоевского. К последней точке зрения склонялись и наши "профессиональные нерусские", повылезшие из всех щелей, едва запахло "правом самовыражения польского народа, хозяина своей страны, веками стонавшей под гнетом азиатских варваров".