М.К. Казалось бы, ничего хитрого. Есть базовый двигатель для истребителя "Су-27", есть его устоявшиеся характеристики. Но самолет развивается, с каждым годом ему предъявляются всё более жесткие требования — дальность, скорость, управляемость, вооруженность, защита от вражеского оружия, от помех. Это все стимулы для модернизации. Если самолет не развивается, он очень быстро увядает, чахнет, "выпадает из неба". Все требования к самолету отражаются на двигателе. Он должен становиться мощнее, компактнее, долговечнее. Это объективные требования. И на эти требования откликается коллектив разработчиков: предложения по турбине, по компрессору, по камере сгорания. Все эти новые улучшения должны быть в пределах прежнего габарита, чтобы не менять базовый размер самолета. Здесь целые цепочки переделок, затрат, которые выводят нас за пределы заданных параметров, а мы их возвращаем обратно. В этом борьба, состязание канона и новизны. Здесь острие творчества. Ты находишь решение. Ты должен убедить в правильности этого решения множество людей, тех, что дают деньги. Тех, что будут воевать на этой машине. Ты выбираешь в своей работе предельно возможный, но осмысленный уровень и стремишься достичь его. И здесь начинается не менее главное — ты должен найти соучастников проекта, — предприятия, которые помогут тебе реализовать открытия. Металлурги должны предложить новые сплавы. Термообработчики — новые технологии обработки турбин. Специалисты по системам управления вносят свой вклад. А ты должен их всех собрать, вдохновить, скоординировать, увлечь в общее дело.
А.П. Значит, вы как Главный конструктор не только генерируете новые идеи, но организуете творческий процесс сотен и тысяч людей, правильно организуете "мозги", и в этом немалая часть вашей работы?
М.К. Иногда тебе кажется, что ты действительно генерируешь новую идею, но ведь идей витает в воздухе великое множество, и ты, на самом деле, выхватываешь одну из них, самую оптимальную, и все твои усилия сводятся к тому, чтобы ее реализовать. И здесь возникает вопрос коллектива, вопрос организации, — способен ли ты устремить в работу самые разные умы, дарования? Являешься ли ты интегратором этих дарований?
А.П. Но ведь это две абсолютно разные задачи. Ты можешь быть гениальным прозорливцем и никчемным организатором, и наоборот.
М.К. Именно так. Человек, который ведет такое направление, как создание двигателя, должен увлечь в работу целые коллективы, комплекс предприятий, чтобы они спланировали под разными углами точно в цель. И очень важно, чтобы люди тебе поверили. Поверили в конечную победу. Ведь люди тратят на это дело долгие годы, практически жизнь, а потом оказывается, что все это зря. Это трагедия, и коллективов, и лидера. И эволюция техники усеяна подобными трагедиями. Так что не отвечу вам, что важнее — работа с людьми или с этим металлическим изделием, имя которому двигатель. Уверяю вас, гораздо приятнее работать с материальным предметом. Ты и он — вас двое. Я беру глыбу мрамора и высекаю из нее статую. Возникает ощущение — я сам все могу. Надо вовремя избавиться от этой иллюзии. Конечно, ты сможешь лучше проработать ту или иную деталь. Но ведь таких деталей тысячи, и ты должен научиться передоверять. Ты должен найти тех, кому можешь передоверить. Воспитать их, если нужно. Подготовить к рискам, подготовить к поражениям, которые абсолютно неизбежны. Вот и получается: ты задался целью создать двигатель, а косвенным результатом оказывается создание великолепного коллектива, которому нет равных. Кто же ты, конструктор двигателя или социальный инженер, конструктор человеческих коллективов? Но в конце этой кромешной работы есть замечательный момент, когда ты подписываешь акт комиссии по приемке двигателя. Дело состоялось. А потом ты видишь, как взлетел самолет с твоим двигателем. А потом ты видишь, как поднимается в небо полк. Это счастье.
А.П. Вы можете хотя бы себе самому сказать, что это вы — автор 117-го двигателя? Что это ваше детище?
М.К. С точки зрения технократа я могу сказать, что сегодня я главный, я веду этот двигатель. Я говорю, что двигатель мой. Но когда я это говорю, я знаю, что множество людей то же самое скажут о себе: "Это мой двигатель". Такие вещи не делаются в одиночку, и имя одного человека лишь условно затеняет собой множество других имен, других самоотверженных создателей.
А.П. Писатель, в отличие от конструктора, — одиночка. Он один пишет роман. Но поднять в небо свой самолет он не может без издателя, критиков, отношения к тексту читателей, властей, которые могут препятствовать печатанию романа. Писателя от писателя отличают стиль, почерк. Стиль добывается художником в неудачах, в отчаянных попытках вырвать у неведомого еще один малый фрагмент знания. Стиль — инструмент, который ломается, соприкасаясь с черным веществом неведомого. Иногда этот стиль уродлив — так изгибается, гнется этот инструмент.