Иными словами, "Дикое поле" — это место, которое оставлено Богом, а герои фильма — это люди, которые вынуждены жить на этом месте. И доктор — один из них. Ошибка режиссера фильма состоит, на мой взгляд, в том, что он рассматривает героя как человека, преданного своему делу, как человека долга. Однако доктор — это не человек долга, ему не знаком категорический императив. Доктор — это человек-машина, человек с окаменевшими чувствами. И верность клятве Гиппократа здесь ни при чем.
Люди, которые продолжают жить после того, как их оставил Бог, обладают рядом типических признаков. Во-первых, у них сознание не совпадает с самосознанием. Если бы оно совпадало с ним, то люди бы не смогли жить без смысла. Они бы либо спились (повесились), либо непременно изобрели его. Во-вторых, у героев "Дикого поля" нет не только символического пространства их действий, но их покинула и последняя подлинность — боль и страдание. Они живут с окаменевшими чувствами. Без чувств встречается доктор и девушка, которую он любит, без чувств они и расстаются.
Еще одной неудачей фильма является линия "ангела-хранителя", который оказывается для героя его смертью. Неудача в том, что эта история не обладает смыслопорождающим началом.
И теперь о московских интеллектуалах, обсуждавших фильм "Дикое поле" в студии Гордона. На мой взгляд, все выступавшие не пытались понять, что сделал режиссер, а говорили о том, что расценивалось ими как нечто умное, хотя и заранее знаемое. Они говорили о том, что они могли сказать, а не о том, что они увидели. Их слова были вне связи с фильмом, а в связи с их собственными персонами. Разговор московских интеллектуалов был пустым. А жаль.
ЧТОБЫ СВЕЧА НЕ ПОГАСЛА
Дорогие читатели, авторы, все сторонники "Завтра"! Недавно, ощутив на себе разрушительное действие кризиса, напрямую грозящее существованию газеты, мы обратились к вам — впервые за всю историю издания — за помощью и поддержкой. И были потрясены и растроганы результатом этой, поверьте, нелегкой для нас просьбы… Множество людей изо всех уголков России, из стран, входивших в СССР, из далекого зарубежья ответили: "Да! Мы готовы помочь газете, которая была и остается для нас сегодня такой же необходимой, как во все предыдущие годы".
Понятно, огромных сумм не было, да мы ведь их и не ждали, зная заранее, что в первую очередь нас поддержите вы — патриоты, единомышленники, простые и добрые люди-труженики. Благодаря вам мы "продержались" в очень сложный момент, выпустили несколько номеров с актуальными публикациями — и сердечно благодарим за это всех вас! Но тяжелые испытания, увы, не закончились, и вопрос о пожертвованиях, как ни горько это признать, пока что еще не закрыт: мы по-прежнему в них нуждаемся. Их можно лично приносить в редакцию, пересылать по почте (119146, Москва, Фрунзенская набережная, 18-60, Проханову Александру Андреевичу), а также отправлять на наш счет (квитанция с уже заполненными реквизитами редакции прилагается, ее можно вырезать или ксерокопировать).
О ваших предложениях сообщайте также по электронному адресу: zavtra@zavtra.ru и по телефону: (495) 726-54-83. Мы всегда признательны и благодарны вам за помощь, отзывчивость, за верность газете.
Спасибо, дорогие друзья!
Редакция «Завтра»
Евгений Нефёдов ЕВГЕНИЙ О НЕКИХ
"Пора, мой друг, пора!.." — сказал поэт когда-то. А ныне, в духе той классической строки, внушает президент: пора, пора, ребята, вернуть своей стране "моральные долги"… Насчёт "вернуть" я с ним согласен, натурально. Но много кто свершил свой рыночный бросок, укравши у страны — вполне материальный! — народного добра внушительный кусок.
Кто умыкнул завод, кто слямзил лес и поле, кто грабанул казну и скромно приумолк, кто недра прихватил, кто взятки хапал вволю… Но вот — ударил час! Вернуть… "моральный долг". "Моральный" — это как? К народу встав поближе, пасть ниц у стоп его повинно и без слов, и пеплом посыпать — курчавый, лысый, рыжий, или ещё какой — на голове покров?..
Или наоборот: бия себя же в груди, воздев куда-то ввысь прискорбное чело, отчаянно взывать и к небеси, и к людям: "О, сколь же мне теперь морально тяжело!.. Не милуйте вы мя ни в чём и не прощайте, не бойтесь волю дать бичующим словам, и мой "моральный долг" — берите! Получайте!.. Но это — всё, что я вернуть обязан вам.
А разве вы ещё чего-то ожидали? Подсчитывали то, что числится за мной? Ну, это, братцы, зря. Мне установку дали: "моральный" — отстегнуть. И — никакой иной. Да и законов нет: делиться капиталом, который стал родным… Он в кризисном огне и так сейчас горит, а вам и это — мало? Спасибо, что хоть власть пришла на помощь мне…"