Речь девочек отрывочна, бессвязна, лишена нарратива. В ней то и дело проскальзывают диковатые на слух слова: "ушлёпок", "овца", "прикольно", "потупим", "потусим". И ещё нецензурщина - пока что вполголоса, неумело, но со скрытой гордостью: "Смотрите, я уже большая!" И ещё: "А вот хорошо было бы, если бы все взрослые сдохли!" Это не предел мечтаний, не крапивинский категорический императив, о котором было столько написано в прошлом номере, - просто станет уютнее, если вдруг получится так. Предел же мечтаний выражен в бормотании на сон грядущий: "Пусть будет дискотека, а у меня будет парень!" Повторяется много раз. Стрёмная, честно говоря, молитва. Но произносится с истовой страстью и убеждённостью в своей непререкаемой правоте. Дурно пахнут мёртвые слова. А если помянуть котика? Ну, тогда будет совсем как настоящие похороны. "- Чё купим? - Бухло купим!" Дети хоронят кота. Кого и зачем хоронит Валерия Гай Германика, нам пока неизвестно.
Это малолетнее чудо в свои годы уже успело засветиться на Каннском фестивале, на "Кинотавре", на "Киношоке". Оно укрылось под греко-римским псевдонимом, вполне уместным в цирке с брутальными борцами, но плохо вписывающимся в и без того тоскливое понятие "отечественный кинематограф". " - Кто ваш любимый режиссёр? - Михалков, Шахназаров и… Валерия Гай Германика!" Уже во всём этом есть некий милый эпатаж, но разнузданная девица, героиня нашего времени, идёт дальше. Она создаёт микрошедевр "ВСЕ УМРУТ А Я ОСТАНУСЬ" (именно так, кричащим шрифтом, без знаков препинания), которому решительно нельзя найти никакого обоснования, разве что с точки зрения этологии. Ибо то, что мы видим на экране, оставляет за рамками даже научную фантастику, с любовью и обстоятельностью описывающую быт инопланетных племён: драгов, дроватей, лорогнастей, вителей, да хотя бы тех же эвоков - в меру правдоподобно, без экивоков. Нет, Германика явно позиционирует своё детище как срез действительной жизни. И здесь (если продолжать аналогию с "марсианскими хрониками") мы вынуждены обратиться к любимому сентиментальным народом телеканалу "Планета Животных", "Amimal Planet".
Бытие зверей в наши дни удобнее всего транслировать в формате мыльной оперы. Божьи твари наделяются фамилиями, психологией, людскими характерами и пороками, антропоморфизм зашкаливает за край. Наиболее показательной в этом отношении является длиннющая "документальная" сага "Поместье сурикатов". Биологи Кембриджа проделали титанический труд, чтобы показать нам, что африканские крохотульки - такие же, как и мы с вами. Есть хорошая, во всех отношениях добропорядочная семья Вискерсов, есть враги - кланы Коммандос и Лазулаи, "злобные, подлые сурикаты". При всём уважении к науке позволю себе усомниться, что сами грызуны называют себя "Коммандос", но не будем цепляться к пустякам. Ведь у сурикатов есть ещё и семейные проблемы, вечные конфликты отцов и детей, борьба за место под солнцем, эротические поползновения. Аналогия с фильмом Германики напрашивается сама собой.
У ней и образование-то (согласно легенде) не кинематографическое; кинологическое. Какой-то немыслимый факультет зооинженерии. Ну, так и мир, который она показывает, заслуживает эпитета "собачий", об этом ещё Гуальтьеро Якопетти всё сказал в своём "Mondo Cane". Кстати, услышав итальянское имя, Германика наверняка переспросила бы: "Кто?", но об этом чуть дальше. А о Якопетти мы вспомнили не случайно. Он тоже запросто мог бы написать сценарий под названием "Все умрут а я останусь"; вышла бы кровавая баня спагетти-вестерна c Теренсом Хиллом. Германика выбирает иной жанр, там меньше мифа, больше показного правдоподобия.
В её фильме тоже живут по законам прайда: сильный доминирует, слабого унижают и выбрасывают из привычного круга. Эмоции полярны - либо восторг, либо злобный гнев. Никто, к примеру, не видел, чтобы сурикат размышлял, философствовал, впадал в рефлексию. Что уж тут говорить о простой старшекласснице? Нимфетки Гай Германики расправляются с конкурентками с инстинктивной жестокостью, а банке с алкоголем радуются так же, как Вискерсы найденному под камнем вкусному червяку. Зверьки едят траву, дети её курят. А если тоска - то лезвием по запястьям, но обязательно ладонями вниз: "Все умрут, а я останусь". Если резать вены наоборот, то кровь поднимается вверх? Не кровь это, просто сок земляники. И на уроках маленьким зверушкам преподают Пушкина и геометрию, как будто это им сильно понадобится в жизни.
Далеко не случайно и имя вокалиста, озвучивающего духовные устремления девочек размеренным - как заколачивание свай в мозг! - уханьем: "Районы-кварталы, жилые массивы, я ухожу, ухожу красиво". Красоты здесь, конечно, не больше, чем в упаковке от маргарина, но менталитет схвачен верно. Именно поэтому певца и зовут Рома "Зверь" - зверь, вы понимаете, да? Бегущий напролом прямо на ловца. Несущий в шершавых лапах спецрацион - музон для животных. Группа, к примеру, "Пропаганда", на ранних этапах тоже фиксировавшая извивы и нюансы девичьей души, показалась бы нашим синдереллам слишком сложной. А легендарные томские "Передвижные Хиросимы", уложившие всю проблематику Гай Германики в две строчки: "В подворотне нимфетки нашли ананас, а ты съела таблетки и покинула нас", были бы выключены сразу и навсегда.