Зато на весь экран показывают лицо какой-то бабы, похожей на певицу Бабкину. Оно, лицо, начинает выкрикивать здравицы правящей партии. Славной пионерии и комсомолии. И требует наградить звездой Героя некоего значительного чиновника. Отвопив на эту тему, лицо начинает ласково так, по-матерински выговаривать молоденькой крановщице Лизе за упёртость. Жалеет лицо Лизу. Ах, какая это тяжелая работа - рычаги на кране двигать! Наверняка в ее городке есть вакансии дворника или уборщицы. Истинно женские профессии. Бросай остановившийся завод, Лиза. Спускайся со своего мостового крана на землю. Берись за метлу и тряпку. А Лиза, слышу, кричит из-за кадра: "Так ведь и дворников тоже сокращают, и дворникам зарплату задерживают!"
Но уже в передаче веселая минутка. Анекдотик рассказывается всей стране про то, как какой-то Володя санки тащит, и весь-то он, несчастный, извелся от натуги, весь уломался, еле дышит. А на санках неразумный народишка помыкает им, погоняет. По подтексту выходит, что там же, в санках, и крановщица Лиза.
А настоящая, не анекдотичная, бедная Лиза вижу, в уголке кадра - плачет, уливается слезами. И вовсе не от жалости к какому-то Володе. Вижу, слёзы у нее злые. Да и в самом деле, не часто на телевидении так гостей достают, так публично издеваются над ними и унижают.
Лиза - добрая. Себя будет корить: зачем, дура, поехала в Москву! Больше сюда ни ногой. Не увидим мы по телевизору и слез миллионов других Наташ, Тань, Оль, Ань. И многие из них если не ожесточаются сердцем, то начинают самостоятельно (не наберешься, как видно из передачи, ума у наших государственных мужей) думать и действовать. Ну, хотя бы как Инна Михайлова из Самары.
"Пишет вам домохозяйка, мать двоих детей. Я член партии "Воля". Нас 60 тысяч человек по всей России. Зарегистрироваться невозможно. Отказывают по формальным признакам. Партия настоящая, возникла "снизу". Лидер - Светлана Пеунова. Пикетируем по всей России. Последний раз - в Москве, на Красной площади. Давление только усиливается…"
Следом читаю еще одно письмо, из Тулы: "Наталья Немкина и Константин Елисеев, члены партии "Воля" заявили о проведении санкционированного митинга на тему "Защита прав и свобод российских граждан". Накануне митинга Наталья Немкина была задержана милицией. Шесть часов подряд ее склоняли отказаться от проведения митинга. Она оставалась непреклонной. Митинг начался ровно в назначенный час. Не прошло и минуты, как милиция стащила Наталью с трибуны и увезла в управление внутренних дел Тулы. Ее обвинили в мелком хулиганстве.
На следующий день около ста сторонников партии "Воля" принесли в прокуратуру заявление о незаконных действиях милиции. Тут их встретил ОМОН, затолкал в автобусы и увез в центральное УВД. Там у всех участников акции для устрашения сняли отпечатки пальцев и сфотографировали фас и профиль.
В это время на подступах к Туле были остановлены автобусы с членами партии "Воля". Омоновцы окружили их и не выпускали людей… С грубыми угрозами "отождествляли личности"… После пяти часов издевательств заставили водителей автобусов развернуться и под конвоем выдворили за пределы "зоны ответственности".
"…Приказали сесть в управленческую "Волгу" и повезли домой, чтобы я предоставила нужные им документы… Приказали аннулировать мой больничный лист… Чтобы не мучили врача, я закрыла больничный самостоятельно, но оказалась в клинике неврозов". - Это уже столичная история, в Центре образования N 1830.
"Кошмарьте по полной программе! - таково было распоряжение губернатора Челябинской области в ответ на требование пикета арендаторов городского рынка прекратить неправовые действия против них… Через несколько дней раздельных допросов потребовали приехать в Москву весь коллектив… Ты почему не плачешь? - спрашивал у меня следователь . - У других уже истерика"…
Власть, как говорится, вырисовывается. Чувствуется стиль.
Дмитрий Тараторин К СВЯТОРУССКОЙ ИМПЕРИИ
"Бесплодно пытаться доискаться - кто в гражданской (войне. - А.С.) был "плохой", а кто "хороший". Потому как: "не судите, да не судимы будете". Да и потом своя когда "полуправда", когда "четвертьправда" всегда была у любой из сторон. Но каждый легко может, вжившись мысленно в историческую ситуацию, догадаться, с кем был бы он лично… В истории мы наблюдаем ожесточенное противостояние носителей двух идей, каковые должны были бы слиться воедино".
Пару лет назад на страницах газеты "Время" появилась нетривиальная работа "Святая Русь против Третьего Рима". Автор оной задался глобальным вопросом: как и когда началась русская гражданская война и каковы условия её прекращения: "Русские Благую Весть Христову восприняли абсолютно буквально, восприняли, как задание - воплотить на практике единство Веры (истинных догматов и правильных обрядов) и Правды (воплощения евангельских принципов в жизненном укладе и государственном устройстве). И задача эта слилась нерасторжимо с национальным архетипом. Святая Русь - синтез Веры и Правды. Пока власть стремится к его реализации, она легитимна. А Земля Русская - преддверие Рая.
Идея Третьего Рима призвана была придать миссии Святой Руси мировое звучание. Тем более, что падение Царьграда только подтверждало давнюю интуицию русских о своей богоизбранности. Наша держава оставалась единственным и уникальным православным царством - надеждой и опорой для всех единоверцев.
Казалось бы, вот оно, осознание национальной миссии во всей ее полноте. Однако идея Империи (только поначалу православной, потом вполне себе светской, а в конце и вовсе Советской) с этого момента начинает отодвигать на второй план доктрину Святой Руси. И постепенно, шаг за шагом вытеснит ее на периферию - в лесные скиты, на Дон и даже вовсе за рубежи Московского царства".
Чуть позже я сообразил, что автор разработки - это тот же человек, которого я доселе знал как компетентного комментатора текстов евразийцев и автора радикальных литературных опытов, где, помимо яркого содержания, можно увидеть попытку обрести новую эстетику, адекватную сверхбыстрому и сверхциничному веку.
Дмитрий ТАРАТОРИН родился в 1967 году в Москве. По образованию историк. Аттестует себя следующим образом: "В 80-х был рок-музыкантом, в 90-х стал "экстремистом". В политических взглядах дрейфовал от правого национал-большевизма к "Апологии демократического апартеида" (именно так называется последний идеологический текст). Дрейф совмещал с работой в ведущих российских СМИ. Публиковал как составитель труды классиков евразийства. Автор романов "Вирус восстания" и "Операция вервольф".
Итогом историософских размышлений Тараторина стала вышедшая в конце прошлого года книга "Русский бунт навеки", в котором предпринимается героическая попытка найти точки соприкосновения двух смыслов, двух мессианских проектов русской истории.
Проблема большинства метаисторических конструкций - инерционная спекулятивность. Всё, что не влезает в светлый образ любимой эпохи, исторического героя, беспощадно отрезается, вымарывается. И вместо живой, многомерной ситуации мы получаем неубедительную теплохладную схему. Тараторин пытается избежать столкновения эпох через обращение к национальной матрице. Потому некоторые его сюжеты звучат резко и непривычно. Внимательно работая с прошлым, Дмитрий Тараторин предлагает повестку дня сегодняшнего и возможный проект русского будущего.
"ЗАВТРА". В вашем творческом багаже интригует разнообразие проявлений - академические исследования и политическая публицистика, художественная литература и метаисторическое исследование. Это свидетельство широты интересов или невозможность реализоваться через что-то одно?
ДМИТРИЙ ТАРАТОРИН. Если смотреть на идеологическую линию этих вещей, то она окажется поступательной, потому что даже между публикацией трудов Алексеева, Трубецкого и "Русским бунтом" можно провести прямую линию. Мне и по сей день близки взгляды части евразийцев первого поколения. И многие их подходы к пути, к специфике русской цивилизации развиты в моём последнем труде. Что касается формы самовыражения, мне всегда была интересна прямая идеологическая работа. Но каждый исторический этап давал определённые возможности реализации. На каком-то этапе в форме академических исследований, затем это воспринималось в формате психотриллеров как "Вирус Восстания", сейчас можно говорить без метафоры, ничего не скрывая за художественными персонажами.