ошения в тупик. Не мы. Видит Бог, что я не вру. Пусть Бог меня накажет, если я согрешил в правде. И еще о "восточном партнерстве". Разве плохо, если в западном стане окажется ваш союзник, ваш человек? Вот ваши руководители говорят, что Беларусь должна войти в состав России, потеряв свой суверенитет. Но разве мы, политики, не должны просчитать все последствия этого? Допустим, я принимаю такое решение. Что завтра? Уже сейчас, после конфликта на Кавказе, Россию "бомбят" за имперские тенденции, за применение силы, за насильственное присоединение. Разве в нашем случае критика не усилится? Президент России со мной соглашается: "Ты прав". С другой стороны, у нас в Беларуси наши отморозки, — пусть их немного, 2-3%, но они самые активные, самые отмороженные. Пусть их будет 10 тысяч. Они готовы развернуть "национально-освободительную" войну. Им нужен повод. Вы думаете, им нечем воевать? Им завтра же привезут оружие, из Украины, из Прибалтики, из Польши. Начнутся взрывы, они дестабилизируют обстановку, и многие в обществе подумают: они борются за независимость, за свободу. Вы хотите создать здесь еще одну Чечню? Я не хочу. Это конец Лукашенко и всему тому, что он здесь сделал. Встает вопрос, Александр Андреевич, зачем такие грубые методы? Вот вы сторонник империи. Ну, так империю можно строить на новых основаниях. Возьмите наш Союзный договор — это и есть принципы империи нового типа. Путин мне возражает: "Вы знаете, что у нас будет в России? Татарстан, Башкортостан?" Я ему говорю: "Ты мне не задавай таких вопросов. Я буду разбираться у себя в Беларуси, а ты, пожалуйста, разберись у себя в России. Я даже готов работать вместе с тобой в России, чтобы не было этих центробежных сил". В итоге Россия предложила проект Конституции в десять раз слабее Союзного договора. Совсем недавно, когда Президентом стал Медведев, я говорю: "Слушай, Дмитрий Анатольевич, ты новый Президент, давай какой-нибудь свежий импульс дадим нашим отношениям. Пусть люди увидят прогресс. Ведь надо же в свою копилку что-то откладывать, закреплять себя в истории. Давай на высшем Госсовете проведем ревизию наших отношений. Пусть российский Премьер доложит нам, что получилось, что не получилось". Тот ответил: "Давайте". Я ему присылаю повестку дня. Блок экономических вопросов, блок социальных вопросов, оборона и внешняя политика. Я передал российской стороне эту повестку. Но мне отвечают: "И не думайте. Не будет наш Премьер отчитываться". Так всё и кончилось ничем. Я всегда говорил, Александр Андреевич, что при мне Беларусь не войдет в состав России на правах региона. Помните, когда Болгария просилась в состав Советского Союза? Брежнев сказал: "Зачем? Нам нужен лишний голос в ООН". Болгария и так была одной из республик Союза, так были выстроены отношения. Американцы финансируют Израиль, выдавая столько кредитов, сколько те могут переварить, а потом их списывают. И полностью содержат оборону Израиля. Давайте не буквально, но концептуально воспользуемся их опытом. Ведь мы же для вас больше, чем Израиль для Америки. Мы — часть вашей обороны, часть вашей безопасности. Вы, Александр Андреевич, недавно говорили, что России нельзя сокращать свои ядерные силы. Вы обвиняли либералов в подыгрывании Америке. Вы имеете право так говорить, кто-то ведь должен это сказать. Но Беларусь в обороне России играет не меньшую роль. Это коридор в натовскую Европу. Это балкон в пространство НАТО. Операция "Багратион" начиналась с этого выступа. И теперь он столь же важен в стратегическом отношении. Мы содержим здесь группировку, разведку, ПВО, систему слежения, заслоняя вас. Вы считаете, что мы должны делать это бесплатно? Или мой визит к Папе Римскому. Некоторые ваши СМИ подняли шумиху — Лукашенко предал православие, поехал целовать папскую туфлю, чуть ли не новую унию заключать. В чем дело? Ваш нынешний Премьер, бывший Президент, встречался с Папой Войтылой и с сегодняшним Папой Бенедиктом. Он ведь не предал православие. Просто ваши СМИ нашли еще один повод уколоть Лукашенко. Я сказал Папе: "Ваше Святейшество, я был бы счастлив, если бы состоялась ваша встреча со Святейшим Патриархом Кириллом, и эта встреча прошла на нашей белорусской земле". Он ответил: "Господь поможет нам в этом". Я считаю, было бы великим счастьем, если бы две наши конфессии нашли взаимопонимание. Еще один вопрос, который недобросовестно эксплуатируют некоторые российские СМИ, — признание Абхазии и Южной Осетии. Руководители этих государств, в отличие от российских СМИ, относятся к этой проблеме очень спокойно. Признает Беларусь — хорошо. Не признает — тоже ничего ужасного. Я обменивался с российскими руководителями мнением по этой проблеме. Я считаю, что для России — это второстепенный вопрос. Признаем сегодня, завтра, послезавтра — это не существенно по сравнению с тем, что происходит вокруг. Понимаю, России было бы не лишним признание этих республик Беларусью, хотя у нас есть своя давнишняя история отношений с ними, прежде всего с Абхазией. На недавней встрече руководителей СНГ все отказались признать эти республики, а я сказал: "Друзья, зачем вы так неискренни, ищете какие-то надуманные мотивации. Скажите прямо — не хотим, боимся. Но ведь мы же должны поддержать нашего союзника Россию, почему мы не решаемся это сделать?" Спросите у Медведева, он подтвердит мои слова. Я объяснился с российским руководством, и у него ко мне нет никаких претензий. Но всё равно СМИ не перестают муссировать эту тему, причем те СМИ, которые совсем недавно осуждали Россию за признание. Теперь же они лицемерно осуждают Беларусь за непризнание. В том числе освещая недавний визит в Минск Путина и Кудрина. Дескать, признает Беларусь Абхазию и Южную Осетию — тогда получит эти злополучные 500 миллионов. Это возмутительная позиция. Мы своей политикой не торгуем. Мы встречались с Багапшем, встречались с Кокойты. Они понимают нашу позицию, знают, как мы будем поступать. Мы свято придерживаемся того, что мы им пообещали. Кстати, в свое время только благодаря мне Абхазию не блокировали. В СНГ, при Шеварднадзе, было принято решение блокировать Абхазию. Я сказал, что не подпишу этот документ. Если мы блокируем Абхазию со стороны Сочи, там погибнет 300 тысяч человек. С тех пор я в Абхазии национальный герой.