К этому процессу молодой человек подошёл вдумчиво. Прежде всего была основана студия "Reggane Film". При этом Перрен не интересовался суммированием долевых участий, авансов, гарантий, прочей хитрой бухгалтерией. Как говорил герой другого великого французского фильма, снятого чуть раньше: "Мой отец был счетоводом. И всю жизнь ходил с папкой из прессованного картона под мышкой. А я с крыльями родился!" Перрен просто приходил к толстосумам и просил у них денег, улыбаясь обворожительной улыбкой. Отказать было невозможно. Собранных финансов с лихвой хватило на "Дзету" - масштабную и сложную постановку. А на оставшиеся Перрен отснял немало сольных проектов, в диапазоне от "Войны в Алжире" до "Видов Камеруна". Он продолжал сотрудничать с крупными мастерами, появившись в "Пустыне Тартари" у Дзурлини, а также в "Крабе-барабанщике" Шёндёрфера, наследника традиций Киплинга и Конрада, великого пропагандиста всех проявлений войны.
Предвижу удивление читателей. Как вышло, что весь такой прогрессивный Жак Перрен играл у милитариста? Как получилось, что у него же зачастую снимался Бруно Кремер, другой "фирменный" актёр фильмов Коста-Гавраса? Просто - искусство требует жертв. И ради художественной правды жертвовать приходится чаще всего убеждениями, если они идут с ней вразрез. Тем более, что крайне левые и крайне правые по своей сути находятся в одной точке круга. Окружности неприятия обыденности.
Важно и другое. Если бы "Дзета" касалась одной лишь политики, то и тогда она безусловно осталась бы в памяти. Знамением времени, напоминанием о всплеске социальной активности, агитплакатом. Артефактом, интересным лишь историкам и недобитым радикалам. Но в "Дзете", фильме очень страшном и одновременно очень воздушном, наличествует и многое другое, не позволяющее её забыть - тот больной надлом, та элегическая нота, которая и делает фильм шедевром. Являясь гражданским манифестом, фильм Коста-Гавраса в то же время может восприниматься и как продолжение традиций поэтического реализма, и как социальный фарс, и, конечно же, как абсолютный детектив.
Невероятно увлекательно наблюдать за тем, как герой Трентиньяна с хладнокровием змеи и грацией ягуара выводит продажных генералов на чистую воду. Сталь его взгляда, едва скрываемая старомодной оправой очков - одновременно залог победы и поражения. Даже человеку, бесконечно далёкому от мировых проблем, мы рекомендовали бы посмотреть этот фильм, хотя бы как пример, насколько выверено и чётко может вести себя человек в разных ситуациях. А зритель байронического склада души найдёт в "Дзете" ещё одно подтверждение тому, что самая светлая идея легко оборачивается свой противоположностью. Ведь разворошив общественный муравейник, наш героический персонаж спровоцировал не только истребление свидетелей, но и приход к власти когорты офицеров, резню в масштабе страны. Одним словом, посеял смерть. Всех убил - хотел как лучше? Но ведь хотел, на этом и следует сделать акцент.
Прошло сорок лет, и никто уже ничего не хочет. Изящный эллинский росчерк, означающий "Он жив", вряд ли заинтересует мертвеца. Двуглавая лань "заинтересованного" кино унеслась восвояси, скрылась в тумане неизвестных краёв, за свободу которых ещё имеет смысл воевать. Нет на неё человеконенавистника Дулиттла из книг Хью Лофтинга, нет доброго Айболита из пересказа Чуковского. Кто её вернёт? Мировое кино, как сказали бы в Болливуде, плывёт по океану горести в лодке старости. Ныне к любой теме суровыми нитками пришит хвост корректности; даже из "проблемных" фильмов напрочь исчезли гнев, ярость, страсть и - хорошее, но почти забытое слово! - неистовство. И дело здесь совсем не в запретах, не в механике властного контроля, о которой так убедительно повествует картина Коста-Гавраса. Трагедия в том, что в наши дни снять фильм, подобный "Дзете", никому просто не придёт в голову.
Андрей Смирнов ФОЛК-«ВОЛК»
Ровно через неделю после того, как литературным "Национальным бестселлером" был признан роман Андрея Геласимова "Степные боги", 14 июня в Центральном Доме Художника прошло вручение второй музыкальной премии "Степной волк", учреждённой Московским Международным Открытым Книжным Фестивалем и Артемием Троицким. Премия получила своё название из-за книжного фестиваля, но ещё и потому, что, по словам Троицкого, "Степной волк" - знаменитый роман Германа Гессе - многими считается лучшей художественной книгой о музыке - манифестом психодела…" К тому же, в музыкальном мире образ Степного волка вполне притягателен - имеются одноимённые группы и произведения в диапазоне от "Steppenwolf" до "Крематория", "СВ" и Вадима Курылёва.