В процессе этого странничества делаются зарисовки, рождаются образы, возникают новые, неожиданные темы.
ИЛЬЯ КОМОВ — СОКРОВЕННАЯ ЧЕРНОГОРИЯ
Мы пребываем в ожидании чего-то необыкновенного, но истинное чудо — и есть сама жизнь, дарованная нам Богом. Чудо — не как выживание в современном жестоком мире, но, напротив, ежеминутная уникальность нашего существования.
Каждое мгновение в Черногории — это ослепительно чистый цвет воздуха и солнца, гор, моря, это всегда парадоксальный сюжет, ёмкая, законченная композиция, динамичный пространственный ход, неожиданное колористическое решение.
Здесь всё на пределе остроты и контраста: и буйство красок, и темперамент человеческих характеров. Только "фовистским", открытым цветом, можно писать персонажей, живущих в кадрах этого эстетского "авторского кино": монахов, рыбаков, крестьян... Таким же ясным, прямым и глубоким, как и их внутренний мир.
Подлинная Черногория разительно отличается от страны, известной по рекламным фото и коммерческой живописи. Это — и уединённая молитва дальних монастырей, отрезанных от суеты мира горными перевалами и крутыми подъёмами, это и строгие гайдуки холодного Жабляка, самого высокогорного города на Балканах, пастухи со снежными овцами и оранжевыми коровами, и заброшенные рыбацкие деревни, разноцветные сети и корабли.
Кажется, именно в этих точках мира сконцентрированы художественная правда и сам смысл человеческого существования.
Эта Черногория не известна туристам. Чудо — её повседневная жизнь.
ГЕННАДИЙ ДОБРОВ — ПРОТИВЛЕНИЕ ЗЛУ
Я давно знал, что среди озёр, рек и речушек Ярославской области есть монастырь моего святого Преподобного Геннадия. Приняли меня хорошо. Трапеза с монахами в 12 дня и в 6 вечера. Условия жизни спартанские: часть коридора разделена картонными перегородками на 4 части — кельи. Вместо дверей — занавески на кольцах. Ни ТВ, ни радио не было. Зато была невероятная тишина вокруг и библиотека духовных книг — псалмы Давида, притчи Соломона, евангельские послания. И молитвы, молитвы, молитвы.… Был очевиден огромный духовный вклад библейской мудрости в мировую культуру.
Хорошо, — думал я в тишине бессонных ночей, — а что же Россия? Какой её вклад в мировую историю? Что она сделала такого, чем возвеличила себя в семье народов мира? И тут, представляя когда-то мощные, 5 метров в ширину, стены монастыря, колокольню и храмы, я понял, что не только в книжной заповеди делать добро — сила России, а в настоящем живом противлении злу — сила, значение и величие русских и русского духа. Три раза Россия на протяжении веков спасала цивилизованный мир от гибели. В ХII веке о Россию споткнулись орды Чингизхана и не пошли дальше в Европу, хотя сами русские и их города и сёла и горели, и без конца разрушались варварами. Но снова русские находили в себе силы и снова боролись и побеждали, и, наконец, победили.
Всё повторилось при нашествии французов в ХIХ веке, и особенно ярко — во Второй Мировой войне в ХХ. Вся Европа "лежала" под Гитлером, и только русские спасли мир от очередного гибельного разрушения. Не только молитвами, но силой своего русского характера. Будет четвёртый раз — спасёт Россия мир и в четвёртый, и в пятый раз, и всегда будет спасать. Такая наша судьба, — думал я, засыпая под утро, когда монахи, собравшись, уже снова ушли молиться в полуразрушенный монастырь.
О своих ночных рассуждениях я рассказал за утренней трапезой рабочим, которые восстанавливали крышу собора, лежавшего в руинах ещё не так давно. Они дружно рассмеялись. "А почему же после войны все стали жить хорошо, и только мы хуже всех? Нас ещё и пинают", — сказал один. — "И это закономерно, — ответил я. — Помните басню Крылова "Крестьянин и работник"?
Степанушка, родной, не выдай, милый!
Из-под медведя он взмолился батраку,
Вот новый Геркулес, со всей собравшись силой,
Что только было в нём,
Отнёс полчерепа медведю топором