В рамках Системы угнетение не просто существует, оно становится тотальным и направленным против самих угнетателей. Вот почему бессмысленно ломать одни структуры с тем, чтобы заменить их на другие. Произойдет возрождение прежнего порядка, но только уже в более чудовищных формах. Новые, "молодые", структуры будут еще более живучими, чем прежние.
Ярчайший пример — революция 1917 года, которая на место старого бюрократического аппарата поставила новый, еще более могущественный. И новые структуры стали необычайно цепкими. Поразительно, но они просто-напросто перестраивали мышление пассионарных личностей, которые попадали в сферу их притяжения. Так, неистовый "железный Феликс" — Дзержинский — на посту председателя Всесоюзного совета народного хозяйства совершенно потерял весь свой "чекизм" и стал выступать категорически против излишне жесткого отношения к хозяйственным преступлениям. Или вот еще пример. Серго Орджоникидзе, будучи председателем партийной контрольной комиссии, активно "наезжал" на разные ведомства. Но как только он стал наркомом тяжелой промышленности, как тут же стал выступать категорически против любого вмешательства в деятельность своей "вотчины".
А партийное руководство на местах почти моментально провело самую настоящую феодализацию, присвоив себе огромную власть. И каждый местный князек выставлял себя как великого вождя.
«МАЛЕНЬКИЙ ЧЕЛОВЕК» ПРОТИВ СИСТЕМЫ
Вот против этого диктата структур и выступил Сталин, который поставил этому множеству структур всевластие личности. Собственно говоря, пресловутые репрессии и возникли из столкновения Сталина с разнообразными структурами.
При всем притом Сталин выдвинул, наравне со своим культом личности, культ "маленького человека", поднявшегося против олигархической Системы — и тем самым переставшего быть человеком маленьким.
В этом плане очень показательна судьба П. Николаенко, которая открыто выступила против клановых, политиканских "игр" в окружении второго секретаря ЦК Компартии Украины П. Постышева. Сталин приводил ее в пример на февральско-мартовском пленуме ЦК ВКП (б) 1937 года: "А ведь кто такая Николаенко ? Она, конечно, не член ЦК, она не нарком, она не секретарь Киевской областной организации, она даже не секретарь какой-либо ячейки, она просто рядовой член партии. Как видите, простые люди оказываются иногда куда ближе к истине, чем некоторые высокие учреждения".
Особого разговора заслуживает стахановское движение, которое переводило культ маленького человека из политической плоскости в плоскость экономическую. Рабочий ("маленький человек") здесь выступал уже как воин, герой, преодолевающий сопротивление материи и дающий воистину чудесные результаты, резко выделяющиеся на общем ("обыденном") фоне. Вообще, Сталин немало поработал над созданием т. н. "трудовой знати". Историк В. З. Рогозин, симпатизирующий Троцкому, пишет: "Сами словосочетания "знатный комбайнер", "знатный строитель", "знатный сталевар" и т. п. наталкивали на воспоминания о "знати" феодальный времен". Он же приводит в подтверждение этой мысли слова русского философа и Г. Федорова, писавшего в эмиграции: "Слово "знатные люди" само по себе уже целая сословная программа".
Итак, сталинский социализм предполагал восстание под руководством Вождя, "маленькой" личности, преодолевшей свою обыденность. И это опровергает представление о Сталине, как о чистом прагматике и трусливом оппортунисте. В центре сталинизма лежит героическая идея преодоления.
СТРАХ ПЕРЕД ВОЛЕЙ
Понятно, что тут Сталин воспроизводил технологии, которые использовались русскими средневековыми монархами, которые пытались опереться на большинство "мизинных" людей — против обнаглевшего большинства боярской олигархии (тогдашних структурщиков). Сразу же вспоминается Иван Грозный, который метал стрелы в бояр, но взывал к посадскому люду.
Но вернемся к формулировке "культ личности". Совершенно очевидно, что ее использовали для оправдания т. н. "коллегиального руководства", которое соответствовало "ленинским нормам партийной жизни". А под коллегиальностью критики Сталина понимали всевластие различных структур, управляемых олигархическими кланами. Именно эти кланы и поддержали Хрущева, когда он крушил жесткую модель сталинского единоличного. И они же отправили в отставку самого Хрущева, когда он попытался раздуть свой собственный "культ личности" — смешной, нелепый, но все равно страшный для системной олигархии. Тогда же было вытащено на свет словечко "волюнтаризм" (от латин. voluntarius — "волевой"). Вот чего как огня боялась олигархия — политической воли вождя. Боялась в любом исполнении — даже в хрущевском.