Выбрать главу

     Некогда Вадим Валерианович Кожинов справедливо заметил: "Песня — это что-то бесспорное. Слово всегда может быть оспорено, каждое слово вызывает "противослово", а вот песня, если, конечно, настоящая, может вызвать в человеке из небытия народную историческую память".

     Наверное, именно поэтому так долго, страшно и беспощадно давили и давят и, наверное, будут давить русскую песню на всех радио- и телевизионных каналах сначала перестроечного Советского Союза, а затем и рыночной Российской Федерации, предлагая зрителю и слушателю мириады альтернативных и синтетических заменителей, в диапазоне от всеобщей эстрадной "попсы" до "крутейшего" рока, от западной, восточной и прочей "этники" до псевдонародных ансамблей, исполняющих шлягеры наподобие "Ты скажи, ты скажи, чё те надо, чё те надо — может, дам, может дам, чё ты хошь", или "Коротаем мы ночи длинные, нелюбимые — с нелюбимыми..."

     Вся эта "тяготеющая масса", словно опухоль, не только "забивает" сознание людей, но и массово отталкивает их от русской песенной традиции, превращает в пассивных слушателей-потребителей "музыкального продукта".

     Конечно, такие песни, как "То не вечер...", "Отговорила роща золотая...", или даже "Ой, мороз, мороз, не морозь меня...", — вечно живая классика, но они всё-таки были созданы в прошлом.

     А "Песня о комбайнёрах" и "Ромашки" — это наше настоящее. Будучи хотя бы единожды услышанными, они не просто "цепляют за живое", а продолжают звучать в душе.

     Две — да, пока всего две — лучшие песни Игоря Растеряева (он же — "Че Гевара"), питерского актёра с волгоградскими корнями, — как раз из этого, пробуждающего народную историческую память, ряда. Наверное, совсем не случайно они появились именно сегодня, когда властные либералы почти открыто провозгласили лозунг "За Россию без русских!", а самих русских буквально пытаются лишить имени, повсеместно заменяя "россиянами" и выпуская даже школьные учебники "российского языка".

     Причём не просто появились, а сразу получили всеобщее признание и распространение. Потому что после долгих лет молчания в них просто и бесспорно высказалась та самая "народная душа", существование которой отрицалось и отрицается всеми идеологами "рыночных реформ". Но что они смогут возразить против этого?

      РОМАШКИ

     Весь день по небу летают

     Какие-то самолёты.

     Они на отдых в Паттайю,

     Наверно, возят кого-то.

     А я один в чистом поле

     Иду-бреду по бурьяну

     К погибшим от алкоголя

     Друзьям Ваську и Роману.

     У меня лежит

     Не один товарищ

     На одном из тех

     Деревенских кладбищ,

     Где тёплый ветерок

     На овальной фотке

     Песенку поёт

     О палёной водке.

     Себе такую дорогу

     Ребята выбрали сами.

     Но всё же кто-то, ей-богу,

     Их подтолкнул и подставил,

     Чтоб ни работы, ни дома,

     Чтоб пузырьки да рюмашки,

     Чтоб вместо Васи и Ромы —

     Лишь васильки да ромашки.

     У меня лежит

     Не один товарищ

     На одном из тех

     Деревенских кладбищ,

     Где тёплый ветерок

     Скачет изумлённо,

     Синие кресты

     Помня поимённо.

     Но все слова бесполезны,

     И ничего не исправить.

     Придётся в кружке железной

     Букет ромашек поставить.

     Пускай стоит себе просто,

     Пусть будет самым красивым

     На деревенском погосте

     Страны с названьем Россия.

     Ничего тут уже не возразишь. Всё так, как спето. Без надрыва, без каких-то пустых угроз "врагам России". У нынешней России, как известно, нет врагов. "Сучка Кондолиза Райс" и "отребье натовское", упоминаемые в "Песне о комбайнёрах", — не враги, по большому счёту. У нас, русских, главный сегодня враг — всё-таки мы сами, когда одни довольны тем, что летают на отдых в Паттайю, а другие неприметно и одиноко гибнут — не только от палёных водок, а от утраты смысла своей жизни...

     Конечно, таких песен их автору, что называется, не простят. Конечно, то "чисто поле", в которое он, русский комбайнёр с ромашками, вышел, является сегодня полем жестокой, беспощадной и неравной битвы. Но и полем русской Победы. Таким же, как Куликово, Бородинское или Сталинград, откуда родом Игорь Растеряев.

(обратно)