Куба, без сомнений, представляла собой практически идеальную сцену для превращения обычных людей в героев, в кумиров для тех, кто, казалось бы, не имел ни к Кубе, ни к революции, ни к самим идеям, провозглашённым там, вообще никакого отношения.
А сцена была внушительная: дореволюционные фотографии демонстрируют море без границ, ослепляющее солнце и жителей Кубы, занятых постоянной работой. Кто на крохотных полях, разбитых в условиях окружённого бескрайними водными просторами острова, кто на рыболовном судне, кто на рынке, развёрнутом в тени арок узких улочек Гаваны.
Кроме жителей Кубы, героями фотографий зачастую становятся американские туристы, безудержно отрывающиеся в кубинских отелях, за пределами оград которых сиротливо пристроились хижины местных жителей, построенные из досок, крытые тростником. Американским туристам, воротилам крупных компаний, местечковым собственникам, судя по фото, жилось вольготно и беспечно: ведь Куба — это настоящий туристический рай с песчаными пляжами и тенью пальм.
АЛЬБЕРТО КОРДА. «ФИДЕЛЬ КАСТРО НА ЛЫЖАХ». СССР, 1964 Г.
Фотографии демонстрируют абсолютную поляризацию кубинского мира. Даже тот, кто не понимает, о чём идёт речь, подсознательно формирует аффекции. Середина 50-х: Куба интересует мировое сообщество разве что как туристический курорт и родина Сантьяго, главного героя повести Хемингуэя "Старик и море". Эти образы ещё будто бы покрыты налётом повседневности, незыблемости: так есть и так будет изо дня в день.
Но сцена резко меняется, когда на свободу выходит Фидель Кастро. Этот момент также запечатлён на фото. Куба сразу же превращается в торжественное, напряжённое пространство, а действующие лица, будто бы работая на камеру, постоянно пребывают в величественных, слегка театральных позах. Даже ведя бой в лесу, даже находясь в засаде, даже следя за тем, чтобы в освобождённых районах не стала развиваться анархия.
И решающим фактором в формировании легенды, создании образа Че Гевары, характеризующего революцию и протест, стало то, что затеянный небольшой группой повстанцев переворот в конечном итоге удался. Это колоссальный идейный заряд, и основным двигателем тут являюется не Куба и её жители, не повстанцы, захватывающие города, не танки и даже не Фидель Кастро, которого не остановили неудачи, — а факт того, что горстка людей бросила вызов непреодолимой силе и смогла победить. Их протест с оружием в руках против устоев мирового порядка не был пустым сотрясанием воздуха. Всё произошло сравнительно быстро, прогремело кубинским взрывом, который нашёл отклик в сердцах миллионов, подсознательно представляющих себе победу добра над злом именно в таком героическом, упрощённом, сведённом к полярности виде.
Тогда почему именно Че Гевара стал символом молниеносного протеста? Ответ, скорее всего, лежит на поверхности. Фотопортрет показывает Че Гевару как идеального героя революции — таким, каким его подсознательно представлял каждый, таким, какой он и должен быть в доблестном мифе о торжествующей справедливости.
Выставка "Куба в Революции" работает до 24 апреля. Проезд: м "Марьина роща", "Новослободская", ул. Образцова, д.19А, Центр современной культуры "Гараж". Тел. для справок: (495) 645-05-20.
Даниил Торопов -- Апостроф
Антон Сорокин. "Тридцать три скандала Колчаку". СПб.: "Красный Матрос", 2011, 148 с.
"Это не литература, это вне литературы. Тем хуже для литературы, если волнующая книга, производящая впечатление, не находит себе места в литературных теориях, это значит плохи теории, если иногда губят рукописи писателя".
Есть книги, которые читаешь долго, натужно, потом закрываешь и больше не возвращаешься. Есть тексты, на которые потратишь минимум времени, но потом обязательно будешь возвращаться, перечитывать, "копать" вокруг. Сродни интернету: зашёл на сайт, наткнулся на интересную ссылку и отправился путешествовать.
Проекты издательства "Красный матрос" осваиваются быстро, но потом неоднократно к ним обращаешься, погружаешься в контекст. Сегодня, как никогда, надо уметь останавливаться, перечитывать, прорабатывать.
Тем более, "Тридцать три скандала Колчаку" — такая книга, открыв которую тут же обращаешься к иным источникам — да, действительно был такой писатель Антон Сорокин. Сам Горький некогда написал одному сибирскому писателю: "Вам, сибирякам, следовало бы собрать все, что написано об Антоне Сорокине, и собрание этих очерков издать. После того, как будет издана эта книга, можно приняться за издание работ самого Сорокина". Но ни в советском литературном энциклопедическом, ни в постсоветском словаре "Русские писатели XX века" Антон Сорокин не значится.