— Но почему отказались от тагильской породы?
— Затмили глаза успехи заокеанских фермеров, которые надаивают свыше десяти тысяч литров. Никого не волнует, что при этом в корма добавляются различные искусственные стимуляторы. В частности, гормоны роста, которые отнюдь не безопасны для здоровья людей. Молоко же тагилок отличалось отменным вкусом. Эта порода вполне могла бы существовать до сих пор. Кстати, недавно к нам приезжал главный зоотехник управления сельского хозяйства Октябрьского района Пермского края Валерий Михайлович Абсаликов. Приобрел двести доз семени тагильских быков.
— Собирается возродить породу?
— Похоже, так...
По прибытии в Москву я связался по телефону с тем самым зоотехником Абсаликовым. Он удивился звонку:
— Думал, что в столице никому и дела нет до крестьян...
— Как видите, есть... Прослышал, что вы закупили в Екатеринбурге семя тагильских быков. С какой целью?
— Возродить породу. В СПК имени Шорохова уже подрастают полсотни телят, полученных путем искусственного осеменения. Сейчас рассматривается вопрос о придании хозяйству статуса генофондного.
— А от кого узнали про тагилок?
— Еще во время учебы в Пермском сельхозинституте заинтересовался этой породой. Прекрасный скот! Не зря три века крестьяне разводили его. Сколько поколений уральцев вскормили тагилки! Надеюсь, они еще докажут свою жизненность...
Борис Лизнёв -- Первый план
Первое сентября. Всюду оживлённые школьники. Почему-то мне сразу вспоминается моя школа, класс, выпускной вечер. С нами учился странный парень Саша Парфёнов. Молчун, поначалу весьма хилый, затем неожиданно поступил в боксёрскую секцию, и через полгода к нему уже невозможно было подступиться. Он мог себя защитить.
В десятом классе Парфёнов, вечный троечник, за год стал отличником и окончил школу чуть ли не с медалью. Классная руководительница говорила, что если кому-то и следует салютовать, то только Саше Парфёнову. Человеку, который себя сам как-то воспитывал.
Была у него одна страсть, о которой, наверное, никто уже и не помнит, кроме меня. Парфёнов любил одну песню. Может быть, для него она даже чем-то большим, нежели просто песней. "Последний бой" на музыку и слова Михаила Ножкина, она звучала в фильме "Освобождение".
Мы так давно, мы так давно не отдыхали;
Нам было просто не до отдыха с тобой;
Мы пол-Европы по-пластунски пропахали;
И завтра, завтра, наконец, последний бой.
Ещё немного, ещё чуть-чуть;
Последний бой — он трудный самый.
А я в Россию, домой хочу;
Я так давно не видел маму…
Помнится, в поход мы взяли с собой приёмник и вечером у костра пытались поймать радиоволну. Зазвучала эта песня. Кто-то захотел настроиться на другую, но Саша вырвал приёмник и очень сосредоточенно слушал.
Однажды он попросил кого-то, кто мог играть на гитаре, спеть его любимую песню. Её никто не знал. Тогда я почувствовал, что эта песня для него — нечто большее, чем просто слова и музыка. Несколько раз я видел, как он, стоя в автобусе, что-то напевал про себя. По артикуляции можно было догадаться, что это именно "Последний бой".
В какой-то момент я даже начал ёрничать по этому поводу и в школьной стенгазете в рубрике "новости" написал что-то вроде: какая-то скучная у нас стала общественная жизнь. Всё одно и то же, вечера проходят одинаково, одни и те же люди получают пятёрки, одни и те же — двойки, всё так же Саша Парфёнов поёт про себя: "Мы так давно, мы так давно не отдыхали…".
Почему я об этом рассказываю? Дело в том, что в семидесятые годы все были поражены и очарованы мотивами западной музыки. Одноклассники увлекались Deep Purple, Beatles, Led Zeppelin. Не знаю, чем ещё. Так что не только нынешний президент Медведев, который, как известно, в школе был диск-жокеем, но и практически все мои одногодки жили этим. Выпрашивались огромные деньги, иногда по сто-двести рублей, на покупку пластинок. Джинсы и западная музыка — вот, что, по сути, сформировало целое поколение. Потом, когда пришло время, все эти люди были равнодушны к развалу страны.
Школьные вечера проходили с участием рок-ансамблей, исполнявших иностранные песни. Ничего запретного в этом не было, такая музыка звучала отовсюду. Когда нынешний президент говорит, что поставить тогда запись Led Zeppelin было чуть ли не диссидентством — это неправда, дело обыденное.
И вот настал последний день в школе, выпускной вечер. После концерта в зале Россия всех развезли по районам и до шести утра выпускники танцевали, веселились, радовались и грустили. Всё-таки, последний день в школе. Где-то под утро, натанцевавшись, наслушавшись, оглушённые, совершенно измученные рок мотивами, все как-то стихли. Даже наш ансамбль выдохся, они побросали гитары, сошли со сцены. Ощущалось, что всё шло к завершению. Последние минуты школьной жизни.