Да, возможно, чувство выгоды у Вудхауза развито сильнее, чем чувство патриотизма, и это отнюдь не делает ему чести, но я все же надеюсь, что выяснение обстоятельств вокруг его освобождения хоть как-то отразится на мнении ваших читателей.
Искренне ваш Беспристрастный.
Выступление Уильяма Коннора в программе «Постскриптум» на Би-би-си 15 июля 1941 года
Я пришел сегодня сюда, чтобы рассказать вам историю об одном богаче, попытавшемся заключить свою последнюю и самую прибыльную сделку — продать собственную родину. Это грустная история о том, как честь, порядочность и элементарное человеческое достоинство были отданы нацистам в обмен на мягкую постель в роскошном отеле. Это история о том, как юмор, который когда-то был смешным, сменился изменническим скулежом Иуды. Это история о П. Г. Вудхаузе, закончившем свою сорокалетнюю доходную карьеру юмориста самой дурной шуткой из всех, на какие он был способен. Единственной шуткой, которую мир встретил гробовым молчанием. Последней шуткой, которую купил у него этот король безобидного веселья — доктор Пауль Йозеф Геббельс.
Пелему Гренвилу Вудхаузу пятьдесят девять лет. Он — британский подданный, находящийся в плену у нацистской Германии. Когда разразилась война, Вудхауз был в Ле-Туке. Он развлекался. Прошло девять месяцев: Польша исчезла с карты мира, пала Дания, была захвачена Норвегия, а Вудхауз оставался все там же и продолжал веселиться. Этот старый озорник не верил в политику. Он сам так сказал. Да и кто из этих беззаботных пташек в нее верит? Вудхауз давал очередной банкет, когда немецкие штурмовики ворвались в его никчемную жизнь и увели его, смешного англичанина со всем его запасом забавных юнцов, комичных простаков и плутоватых дворецких. Политика — в виде нацистского орла — сама его отыскала. На место Дживса пришел Гиммлер — и даже не постучался, когда входил, Берти Вустер растаял в воздухе, и вместо него хромающей походкой на сцену вышел доктор Геббельс. С быстротой, на которую только способен его дьявольский ум — то есть молниеносно, — он сообразил, что Вудхауза можно использовать как полезное оружие в борьбе против разгневанных народов Великобритании и Соединенных Штатов. Польская кровь все еще обагряла землю. Кровь убитых чехов и норвежцев, голландцев и бельгийцев, французов и англичан взывала к небу. Геббельс захотел слегка прибраться. Ему нужна была промокашка, чтобы впитать эту кровь, — и он нашел такую промокашку в лице Вудхауза. Ему нужна была аудитория Вудхауза — миллионы людей, которые любят и ценят его книги. Ему нужны были ВЫ — те, кто сейчас меня слушает. Поэтому он обошелся с пленником мягко. Он отправил Вудхауза в лагерь для интернированных в Верхней Силезии и распорядился, чтобы ему отвели должность библиотекаря. Легкая работа, способствующая воспитанию приятной рассудительности. Через полгода обнаружились первые признаки того, что план удался. «Мне тут вполне хорошо», — написал Вудхауз, и доктор Геббельс убедился, что всё идет так, как он задумал.
Тем временем на другом конце земли, в Вашингтоне, доктор Ганс Томсен добавил свой камешек в эту сложную мозаику. Он написал сенатору Барбору и уверил его, что пленник фюрера «чувствует себя вполне хорошо». Так тихо и незаметно готовилась арена для звездного выступления Вудхауза — самая позорная арена в мире, арена предателей. К концу июня нынешнего года Геббельс был готов. Готов был и Пелем Вудхауз. Он созрел, он рад был услужить, и, когда ему предложили свободу в стране, где убили всякую свободу, он тотчас согласился. И возведя его на высокую гору, показал ему доктор Геббельс все царства вселенной и сказал ему: «Дам тебе власть над всеми сими царствами, если ты поклонишься Фюреру».
И Пелем Вудхауз пал на колени.
Возможно, вы слышали голос этого человека, говорящего с вами из своего роскошного номера на третьем этаже отеля «Адлон», — голос, который раздается с истерзанного войной континента, пересекает Атлантику и доносится до вас, до все еще мирной Америки. Возможно, вы даже готовы простить старика, связавшего свою судьбу с самой страшной тиранией, которую только знало человечество.
Но мы, у кого перед глазами стоит Дюнкерк, — мы никогда не простим и никогда не забудем.
Пятьдесят тысяч моих соотечественников находятся в немецком рабстве. Они с оружием в руках встретили врага на северных равнинах Франции, чтобы их товарищи успели переправиться в Англию. Они прошли сквозь огонь и сталь, сквозь настоящий ад ради того, чтобы демократическая Англия уцелела. Сколько из них ночует сегодня в отеле «Адлон»?