Пятнадцать тысяч жителей городка оплакивали погибших. Пятьдесят три хориста из местной школы с руководительницей Кристиной Эстабрук ехали в автобусе, и при съезде с трассы водитель не справился с управлением. Автобус, смяв заграждение, рухнул с семиметровой высоты и перевернулся. Крыша оказалась промята до самых сидений…
Вокруг разлетелись забрызганные кровью нотные листы. «Я слышал, как кто–то на передних сидениях отчаянно кричал: «Боже!», — всхлипывал шестнадцатилетний Ким Кеньен. Его подруга, сидящая рядом, погибла. Восемнадцатилетний Пери Мартин, ведущий тенор хора, добавляет: «Все смешалось. Плач, стоны, чьи–то руки, ноги». Погибло двадцать девять человек, двадцать пять — получили ранения.
Эти ребята и девушки вместе учились в школе, вместе пели в мюзикле «Скрипач на крыше». Некоторым из них до окончания школы оставалось всего три недели, и в прошлую субботу уже был выпускной. И вот теперь их друзья, ошеломленные случившимся, бесцельно бродят по школьным коридорам. Время от времени они останавливаются около кабинета директора: здесь вывешивают больничные сводки о состоянии раненых. Карен Хесс, лидер союза учащихся, заметила: «Большинство из нас впервые столкнулись с таким горем — потерей близких друзей».
Почему именно Юба?
Почему это не случилось где–нибудь в Канзасе, Джорджии или Нью–Джерси?
Почему именно школьный хор? Почему не джаз–группа, не футбольная команда, не отряд следопытов?
Это была обычная дорожная авария. Да, жертв оказалось больше, чем обычно, но ее не сравнить ни с землетрясением в Калифорнии, ни с наводнением в Пакистане, ни с трагедией на пароме в Маниле. И, тем не менее, любое рядовое несчастье, подобное случившемуся в Юбе, вызывает множество тревожных вопросов.
Неужели эти двадцать девять подростков заслужили такой ужасной смерти? Может быть, Бог хотел им что–то сказать? Или трагедия была предупреждением для их родителей и друзей? Будь вы на месте других учеников школы, перед вами неизбежно встали бы подобные вопросы. А если бы вы оказались одним выживших в аварии? Наверное, вы всю жизнь думали бы о том, почему вы живы, а друзья — погибли.
Неужели Бог заставляет скользить школьные автобусы, а затем наблюдает, как они катятся под откос, ломая заграждения? А может быть, Он красным маркером наносит на карту маршрут, по которому пройдет ураган в Индиане? Вот сюда, теперь снести этот дом, убить шестилетнюю девочку, а следующий дом минуем, его надо оставить нетронутым. Неужели Бог программирует земные события, точно видеоигру, экспериментируя со штормами, землетрясениями и ураганами? Неужели Он таким образом наказывает или вознаграждает людей, и мы — лишь беспомощные жертвы?
Столь дерзкие вопросы могут показаться чуть ли не богохульством. Но они терзают меня давно. Да и мои неверующие друзья атакуют меня подобными вопросами. В страдании практически все начинают задумываться о Боге — о том, каков Он. У меня есть книга «Теории болезни», в которой собраны результаты опросов среди ста тридцати девяти племен разных стран мира. За исключением четырех, все племена считают болезнь признаком немилости бога (или богов).
Большинство людей признает, что боль играет существенную роль в защите человеческого организма. Страдание же имеет определенную нравственную ценность: оно заставляет нас увидеть, что мы — смертные существа, живущие на стонущей от боли планете. Большинство христиан в своих выводах идут дальше и признают, что через мегафон боли Бог обращается к человечеству в целом. Но в том–то и особенность боли, что она всегда касается конкретного человека. Страдание — всегда дело сугубо личное, будь то приступ радикулита или депрессии.
Как–то я смотрел интервью с известной голливудской актрисой — ее любовник утонул в бухте неподалеку от Лос–Анджелеса. Расследование показало, что он упал за борт яхты, напившись до бесчувствия. Актриса взглянула прямо в камеру — на прекрасном лице боль утраты — и с вызовом спросила: «Как любящий Бог мог такое допустить?»
Скорее всего, актриса о Боге давным–давно и не вспоминала — месяцы, а может быть, и годы. Но вот, столкнувшись с горем, она гневно винит Бога. Беда мгновенно «включила» в ней недоверие к Богу — реакция почти на уровне рефлекса. Так случается с большинством. Страдание заставляет усомниться в истинности расхожих представлений о Боге. Когда случается несчастье, я помимо своей воли задаю себе вопрос: «Боже, что Ты хочешь мне сказать?» Этот вопрос возникает, когда у меня начинается ангина и когда умирает друг. «Господи, что Ты имел в виду?»
Как–то на одном банкете мой собеседник затронул вопрос о недавнем землетрясении в Южной Америке, и с искренним удовлетворением отметил: «Знаете, при землетрясении христиан погибло намного меньше, чем неверующих». В словах этого мужчины звучали нотки торжества. Но я подумал о тех христианах, которые все–таки погибли: что они такого сделали, что обрекли себя на ужасную смерть вместе с язычниками?
А еще я подумал о бедствиях, которые коснулись непосредственно христиан: об армянской резне, о перевернувшемся автобусе с церковным хором, о наводнении, которое смыло христианский лагерь в Эстес Парк в штате Колорадо, о разрушениях в библейском колледже близ плотины Токоа Фолз. Выходит, что вера в Бога не гарантирует защиты от трагедий!
Случись трагедия, верующих, как и всех остальных, одолевают сомнения, им так же кажется, что их предали. Более того, христиане острее чувствуют несправедливость. Если миром правит случай, то неважно, в каком городе разбился автобус. Но если вы верите, что миром правит всемогущий и любящий вас Бог, то вам небезразлично, что и где происходит.
Что говорит Библия
Самые горькие вопросы о боли и страдании всегда касаются причины страдания. Если Бог действительно властвует над миром и причастен ко всем земным трагедиям, то почему Он так несправедлив? Или все происходящее — Его каприз? Неужели Бог — этакий космический садист, который готов раздавить человека, словно окурок и с удовольствием смотреть, как мы корчимся от боли?
В Библии нет однозначного ответа на вопрос «Кто виноват?» Иногда на занятиях воскресной школы я прошу кого–то из группы прочесть тот или иной отрывок из Библии и ответить на вопрос: «В чем причина происшедшего?»
Бытие 38:7. Очевидно, Сам Бог явился причиной смерти Ира: «Ир был неугоден пред очами Господа, и умертвил его Господь».
Лука 13:10–16. Сатана или по крайней мере «злой дух» был причиной болезни женщины, которая в течение восемнадцати лет была скорчена. Апостол Павел тоже называл свою болезнь жалом в плоть — ангелом сатаны.
Иов 2:4–7. В книге Иова мы видим действие сразу двух причин: страдание несет сатана, но лишь с дозволения Бога.
Притчи 26:27. Этот стих, характерный для Притч, подчеркивает существование причинно–следственной связи между поступками человека: делаешь зло — сам однажды пострадаешь.
Как я уже говорил в первой главе, толчком и написанию этой книги стали размышления о страданиях моей подруги Клавдии Клэкстон и о тех несуразных утешениях, которые ей приходилось выслушивать от верующих друзей. Но стоит прочесть вышеупомянутые отрывки из Писания, как перестаешь удивляться тому, что христиане так путаются в своих толкованиях боли. Могу привести десяток отрывков из Писания, каждый из которых по–своему объясняет причину несчастий. Я так и не нашел в Библии единой теории, которая бы популярно объяснила, зачем нужны страдания.