— Очень приятно познакомиться, — сказала мисс Кон. — Входите.
Она провела их в очень мило обставленную комнату с оранжевыми занавесками. Тут и там на низких столиках стояли букеты роз, и вообще в помещении витал дух богемной утонченности. У незажженного камина стоял темноволосый молодой человек семитской наружности. Он хмуро поздоровался.
— Мистер Симонс, мой жених, — представила его мисс Кон. — Пожалуйста, присаживайтесь и курите. Не желаете чего-нибудь?
От всего отказавшись и горячо желая мистеру Симонсу куда-нибудь убраться, инспектор сразу пустился в расспросы о фотографии. Но вскоре и он, и Уимзи поняли, что в своем письме мисс Кон написала чистую правду. Лучась искренностью, она многократно заверила их, что не была знакома с Полем Алексисом и никогда не давала ему фотографии с именем «Феодора» или с каким-нибудь еще. При виде его фотографии она помотала головой:
— Я совершенно уверена, что никогда в жизни его не встречала.
Уимзи предположил, что он, возможно, увидел ее на показе мод и пытался познакомиться.
— Конечно, он мог меня увидеть, меня видит очень много людей, — ответила мисс Кон с простодушной самовлюбленностью. — Разумеется, кто-то пытается и познакомиться. Девушка в моем положении должна уметь за себя постоять. Но, думаю, я запомнила бы это лицо, если бы видела его. Молодой человек с такой бородой довольно заметен, да?
Она передала фото мистеру Симонсу, и тот презрительно на него скосился. Но потом выражение его лица изменилось.
— Знаешь, Ольга, я будто бы где-то видел этого человека.
— Ты, Льюис?
— Да. Не знаю где. Но в нем есть что-то знакомое.
— Со мной ты его точно не видел, — быстро сказала девушка.
— Нет. Не знаю, теперь кажется, что я не его видел. То лицо, которое вспомнилось, было старше. Может быть, это был не живой человек, а картинка или фотография. Не помню.
— Это фото печатали в газетах, — подсказал Ампелти.
— Знаю, но я не о нем. При первом взгляде я заметил сходство с кем-то. Не уверен… Может быть, что-то в глазах…
Он задумчиво замолчал, а инспектор уставился на него, будто ждал, что он вот-вот снесет золотое яйцо. Но ничего не вышло.
— Нет, не могу вспомнить, — сказал наконец Симонс, отдавая фотографию.
— А мне и вспоминать нечего, — вставила Ольга Кон. — Надеюсь, вы мне верите.
— Я верю вам, — вдруг заговорил Уимзи, — и рискну сделать предположение. Этот Алексис был романтичный тип. Как вы думаете — он мог где-нибудь увидеть вашу фотографию и, так сказать, влюбиться в нее? Я имею в виду, что он, возможно, пал жертвой воображаемых чувств… воспылал страстью к идеалу, так сказать. Придумал, что он любим и все такое прочее, написал на фотографии необычное имя, чтобы иллюзия была полной, и так далее?
— Это возможно, — сказала Ольга. — Только очень глупо.
— Как по мне, совершенная нелепость, — хмуро произнес Ампелти. — К тому же мы хотим узнать, где он достал карточку.
— Это было совсем нетрудно, — объяснила Ольга. — Он работал танцовщиком в большом отеле. Туда приезжает масса антрепренеров, один из них и мог дать ему фотографию. Они их от агентов получают.
Инспектор Ампелти стал расспрашивать мисс Кон об этих агентах и получил три имени. У всех троих были конторы недалеко от Шафтсбери-авеню.
— Но они, скорее всего, об этом не вспомнят, — предупредила Ольга. — Они видят очень много людей. Но попробовать можно. Я буду ужасно рада, если все прояснится. Но вы мне верите, правда ведь?
— Мы верим в вас, мисс Кон, — торжественно произнес Уимзи, — так же глубоко, как и во второй закон термодинамики.
— Что вы хотите этим сказать? — с подозрением спросил мистер Симонс.
— Второй закон термодинамики, — с готовностью объяснил Уимзи, — не дает вселенной сойти с рельсов; без него время пошло бы вспять, как неправильно смотанная кинопленка.
— Неужели? — воскликнула польщенная мисс Кон.
— Алтари колеблются, — продолжал Уимзи. — Мистер Томас[157] может отринуть свой фрак, а мистер Сноуден[158] — отречься от принципов свободной торговли, но второй закон термодинамики останется незыблемым, пока гнездится память в несчастном этом шаре[159], под которым Гамлет разумел свою голову. Однако, посмотрев шире, можно отнести эти слова к планете, которую мы имеем счастье населять. Инспектор Ампелти, кажется, шокирован, но, уверяю вас, я не знаю более выразительного способа засвидетельствовать безоговорочную веру в вашу абсолютную честность. — Он усмехнулся. — Что мне нравится в ваших показаниях, мисс Кон, — они добавляют последний штрих к непроницаемой и темной загадке, которую мы с инспектором взялись решать. Превращают ее в ярчайший пример непостижимой бессмыслицы. Следовательно, в соответствии со вторым законом термодинамики, который гласит, что с каждым часом и минутой мы приближаемся к состоянию полного хаоса, мы можем быть совершенно уверены, что благополучно движемся в правильном направлении. Можете мне не верить, — добавил Уимзи, уносясь на крыльях воображения, — но сейчас я дошел до того состояния, когда малейший проблеск здравого смысла в этом нелепейшем деле не просто собьет меня с толку, но причинит глубокое страдание. Я расследовал неприятные дела, дела трудные, запутанные и даже противоречивые, но дело, основанное на чистейшем абсурде, мне еще не попадалось. Это что-то новенькое. Хоть я человек пресыщенный, но, признаюсь, заинтригован до мозга костей.
157
Джеймс Генри
158
Филипп