— Все равно, — сказал Уимзи. — Думаю, вам придется рискнуть. Документы вы вряд ли найдете, но можете обнаружить что-нибудь другое. Например, бумагу и чернила, которыми были написаны письма, или справочные книги о России. От книг избавиться труднее, чем от документов. И нам нужно найти прямую связь между Мокэмбом и Уэлдоном.
— Как раз ее полиция и ищет, милорд.
— Хорошо. В конце концов, никто не плетет заговоры с целью убийства просто для удовольствия. А миссис Уэлдон знает что-нибудь о Мокэмбах?
— Нет, — сказала Гарриет. — Я ее спросила. Она никогда о них не слышала.
— Тогда эта связь не такая уж давняя. Познакомились в Лондоне или Хантингдоншире. А кто такой этот Мокэмб, кстати?
— Говорят, что он комиссионер, милорд.
— Неужели? Такое определение покрывает множество грехов[214]. Что ж, суперинтендант, дерзайте. Что до меня, то придется пойти на радикальные меры, чтобы вновь себя зауважать. Полезу в дуло пушки за мыльным пузырем неверной славы[215].
— Вот как? — Гарриет ехидно усмехнулась. — Когда у лорда Питера случаются такие цитатные припадки — значит, он что-то замышляет.
— Бросьте, — возразил Уимзи. — Я немедленно отправляюсь покорять Лейлу Гарленд.
— Берегитесь да Сото.
— Да Сото я переживу, — сказал Уимзи. — Бантер!
— Милорд?
Бантер возник в дверях спальни Уимзи с таким чопорным видом, будто никогда не рыскал в безобразном котелке по окраинам Южного Лондона.
— Я желаю предстать в любимом образе идеального светского повесы — imitation tres difficile[216].
— Очень хорошо, милорд. Предлагаю палевый костюм, который мы так не любим, с носками цвета осенней листвы и нашим гигантским янтарным мундштуком.
— Как скажете, Бантер, как скажете. Унижение паче гордости[217].
Он послал собранию галантный воздушный поцелуй и удалился во внутренние покои.
Глава XXXII
Свидетельствует семейное древо
Покорение Лейлы Гарленд шло своим чередом. Уимзи проник вслед за ней в кафе, умело отрезал от двух сопровождавших ее подружек, накормил, сводил в кино и доставил в «Бельвю» на коктейль.
Юная леди проявила почти пуританское благонравие, строго держась людных помещений этого прекрасного отеля, и едва не свела Уимзи с ума своими безупречными манерами за столом. В конце концов ему, однако, удалось передислоцировать ее в угол холла за пальму, где за ними никто не мог подглядеть и где оркестр не мешал им друг друга слышать. Оркестр, непрестанно играющий танцевальную чепуху с четырех дня до десяти вечера, был одной из самых несносных особенностей «Бельвю». Мисс Гарленд удостоила его сдержанного одобрения, однако упомянула, что до оркестра, в котором солирует мистер да Сото, ему далеко.
Уимзи мягко подвел разговор к тому огорчительному факту, что в связи со смертью Алексиса мисс Гарленд пришлось стать объектом всеобщего внимания. Мисс Гарленд согласилась, что это было весьма досадно. Мистер да Сото был очень расстроен. Джентльмены не любят, когда девушку, за которой они ухаживают, подвергают таким неприятным расспросам.
Лорд Питер Уимзи похвалил мисс Гарленд за проявленную выдержку.
Конечно, сказала Лейла, мистер Алексис был милый мальчик и безупречный джентльмен. И так предан ей. Но его едва ли можно назвать мужественным. Девушки предпочитают мужественных мужчин, которые что-то совершают, тут уж ничего не поделать. Девушки так устроены! Мужчина, даже если он из очень хорошей семьи и не обязан работать, все же может чем-то заниматься, ведь правда? (Томный взгляд на лорда Питера.) Вот какие мужчины нравятся мисс Гарленд. Гораздо лучше, считает она, быть высокородным и что-то делать, чем быть высокородным и только говорить о благородстве.
— Разве Алексис был высокородным? — спросил Уимзи.
— Он говорил, что да, но откуда девушке знать? Ну то есть говорить-то легко, правда? Поль — то есть мистер Алексис — рассказывал о себе какие-то небылицы, но я-то думаю, что он их сочинил. Он верил романам и сказкам, прямо как ребенок. Но я ему сказала: «Какая от этого польза? Ты не зарабатываешь и половины того, что некоторые мои знакомые, и какой тогда прок, будь ты даже сам русский царь?» Так и сказала.