Мистер да Сото одобрительно захихикал:
— Ты попала в точку, любимая. Бедный Алексис был мне другом, но храбрости у него не было ни капли. Я ему пригрозил, что если он не уберется с моего пути и не позволит малышке Лейле самой выбрать, кто ей по сердцу, то я ему двину в челюсть. Клянусь, он перепугался до смерти.
— Так и было, — подтвердила Лейла. — Конечно, девушка не будет уважать мужчину, который не может за себя постоять.
— Удивительно! — подал голос Антуан. — И этот юноша, такой робкий, такой обходительный, вспарывает себе горло до кости, потому что ты его отвергла. C’est inoui. [115]
— А ты, наверно, веришь в его историю про большевиков, — обиделась Лейла.
— Я? Я ни во что не верю. Я агностик. Но я говорю, что ваше описание Алексиса не слишком логично.
— Антуан вечно толкует о логике, — сказала Лейла. — А я говорю, что люди ведут себя нелогично. Сколько всего чудного они делают. Особенно мужчины. Я всегда говорила, что мужчины ужасно противоречивые создания.
— Еще бы, — вставил да Сото. — Ты совершенно права, моя прелесть. Конечно, иначе они бы не теряли голову из-за маленьких проказниц вроде тебя.
— Да, да. Но письма… — Гарриет отчаянно пыталась вернуться к теме. — Как часто они приходили?
— Раз в неделю, иногда чаще. Он запирал их в шкатулку. А еще он на них отвечал. Иногда я к нему заходила, а у него дверь закрыта. И мамаша Лефранк говорит, что он пишет письма и чтоб его не беспокоили. Естественно, никакой девушке не понравится, если ее друг так себя ведет. Ну то есть вы ждете, что он будет уделять внимание, а не запираться в комнате со своими письмами. Ну то есть не будет же девушка с таким мириться.
— Конечно не будет, детка, — сказал да Сото. Антуан, улыбаясь, неожиданно пробормотал:
Mats si quelqu’un venoit de la part de Cassandre,
Ouvre-lui tôt la porte, et ne le fais attendre;
Soudain entre dans та chambre, et me vien accoutrer[116].
Гарриет улыбнулась ему в ответ, а затем, осененная идеей, спросила Лейлу:
— Когда пришло последнее письмо?
— Не знаю. Наша дружба закончилась после того, как я подружилась с Луисом. Но матушка Лефранк вам наверняка все расскажет. Немного найдется такого, чего бы не знала матушка Лефранк.
— Когда вы с Алексисом дружили, вы жили вместе? — напрямик спросила Гарриет.
— Нет конечно! Как можно задавать девушке такие чудовищные вопросы.
— Я имею в виду — в одном доме.
— А, нет. Мы часто навещали друг друга, но, конечно, после того как мы с Луисом подружились, я сказала Полю, что будет лучше, если мы больше не будем видеться. Понимаете, Поль так меня любил, а Луис мог вообразить себе всякое — правда, Луис?
— Это уж точно, моя сладкая.
— А полиции вы об этих письмах не рассказали?
— Нет, — решительно ответила мисс Гарленд. — Я бы, может, и рассказала, если б они спросили как следует, но этот толстяк Ампелти так со мной говорил, будто я не порядочная девушка. Так что я ему сказала: «Ничего об этом не знаю. У вас на меня ничего нет. А отвечать на дурацкие вопросы я буду, только если вы меня привезете в ваш вонючий участок и предъявите обвинение». Так я и сказала! — Мисс Гарленд, до того безупречно владевшая голосом, сорвалась на визг. — «А если вы так сделаете, то все равно ничего не добьетесь, — сказала я им, — потому что о Поле Алексисе я ничегошеньки не знаю, я его несколько месяцев не видела. Кого хотите спросите. И вот еще что: если вы станете так запугивать порядочных девушек, у вас будут неприятности, мистер Брюхампелти-Обжирампелти! Так что валите-ка вы отсюда». Так и сказала. Хорошо, что у нас в стране закон защищает девушек, таких как я.
— Прелесть. Так бы ее и съел! — восхищенно проговорил да Сото.
Казалось, от Лейлы Гарленд, которую Гарриет мысленно заклеймила как «обычную мелкую хищницу, самодовольную, что твоя мартышка», больше никаких сведений не добиться. Что касается да Сото, то он выглядел вполне безобидным и, похоже, не имел веских причин разделываться с Алексисом. Конечно, с этими вкрадчивыми людьми неясной национальности ничего нельзя знать наверняка. Как только она это подумала, да Сото вынул часы.
116
Фрагмент сонета Пьера де Ронсара «Хочу три дня мечтать, читая „Илиаду“»: