— Что такое «сердечные дела»? — перебил её эльф. — Ты много странных вещей говоришь.
— Ты и этого не знаешь? — с сожалением спросила она.
— Ничего я, похоже, не знаю, — с досадой согласился Камир. — С каждой минутой пребывания в вашем мире я знаю всё меньше, чем думал! Сначала о ненависти рассказывали, теперь ещё и это… Что такое «ненависть»?
— Это когда тебе зла желают.
— А «зло» что такое?
Ивэна совсем растерялась:
— Да ты как дитя малое, совсем ничего не понимаешь… Зло — это очень плохо. Когда столкнёшься с ним, сразу же поймёшь. Страх и ужас — вот что почувствуешь.
— А любовь? И эти «сердечные дела»?
— Любовь — это когда без кого-то жить не можешь. Чувствовал когда-нибудь такое, эльф?
Камир задумался. Испытывал ли он что-нибудь подобное? Может быть, к Фарре? К ней-то он относился иначе, чем к остальным. Но, с другой стороны, вот он здесь, путешествует, стало быть, прекрасно может без неё жить, да и вообще он рад был уехать. Значит, не то.
— Нет, пожалуй, — хмуро ответил он.
Все его представления о жизни казались сейчас такими ничтожными! Эта девушка, совсем ещё юная (а по меркам Эльфриса — совершенное дитя), знала гораздо больше 160-тилетнего эльфа! Камир с неудовольствием вынужден был признать, что людям, пожалуй, живётся интереснее.
Как бы то ни было, возвращаться домой эльфу не хотелось. Совсем. Потом Судьба, словно подслушав, с ядовитой ухмылкой предоставила эту возможность.
— Спокойной ночи, эльф. — Девушка встала и пошла к двери. — Хоть ты ничего и не знаешь, ты всё равно прекрасен.
Она совсем было взялась за дверную ручку, но потом раздумала и вернулась.
— Скажи-ка, — её глаза блестели, — хотел бы ты узнать её вместе со мной? Тайну… или что бы это ни было.
Камир опять задумался. За всю свою жизнь он не думал столько, сколько сейчас, в последние несколько часов. Идея узнать Тайну ему понравилась, но пугали запреты старейшин. Впрочем, они были далеко и никак не могли знать, чем занимается эльф.
«Они и не узнают… Сам-то я им не скажу» — он нервно провёл ладонью по своим сверкающим волосам и сказал уверенно, хотя на душе у него всё ещё было неспокойно:
— Пожалуй.
Ивэна засмеялась, погладила его по щеке:
— Какой же ты странный.
— «Странный»?
— И кожа твоя золотая, и уши острые… Ничего удивительнее в жизни не видела!
Юноша только пожал плечами. В себе он ничего необычного не видел. Гораздо удивительнее ему казались люди. Но, чтобы не показаться невежливым, он сказал только:
— Эльфы все такие.
— Так хочешь узнать Тайну? — опять спросила девушка.
— Я же сказал…
Странная людская привычка по сто раз спрашивать или говорить одно и то же эльфу не нравилась. Он привык к ясности, а эти люди… Ивэна улыбнулась его недовольству и легко коснулась его губ своими. Камир замер, даже дышать перестал. Впервые его кто-то поцеловал. Материны поцелуи в счёт, конечно, не шли.
— Ну, что ты? — спросила Ивэна у застывшего эльфа.
— Что я? — переспросил он, пытаясь обуздать сердце, которое вдруг странно забилось, словно хотело птицей выпорхнуть из его груди.
— Ты и не целовался прежде? — удивилась она.
Эльф вспыхнул смущением и мотнул головой. Ивэна не стала больше ничего расспрашивать — легко, но настойчиво толкнула эльфа на койку, он провалился головой в подушку, совершенно растерялся, не зная, как на это ответить. Её волосы, с которых она сбросила платок и которые упали ему на лицо, пахли травой — горький, привычный запах… А ведь, если подумать, она даже имени его не спросила! Но Камир потерялся в горячем жаре её тела и думать обо всём забыл.
«Приобщись к Тайне», — гласила одна из древнейших заповедей эльфийского народа. Пожалуй, он с успехом к ней приобщился.
========== Дитя во тьме. Часть 6 ==========
Сказать, что эльфы энергичны, — ничего не сказать. Они всегда бодры и быстро восполняют силы, хватит и пары часов крепкого сна. Просыпаются эльфы рано, люди бы сказали: засветло.
Вот и Камир проснулся на рассвете, полный сил и свежий, как бриз, хотя не вполне понимающий, что вчера произошло и произошло ли вообще. Постель оказалась пустой, эльфу даже подумалось: а не приснилось ли ему всё это? Странный, тревожный и одновременно сладкий сон? Но необыкновенная истома во всём теле указывала на обратное, а на губах всё ещё была сладость от поцелуев, которыми Ивэна щедро одаряла эльфа вчерашней ночью.
Камир тронул губы, поворошил волосы, глупо улыбаясь. А «Тайна» оказалась гораздо приятнее, чем он предполагал. И без того лёгкое тело казалось теперь совсем невесомым, мог бы и без крыльев взлететь — замечательное чувство!
«Сколько нового я ещё могу узнать! Нет, правильно я поступил, что отправился путешествовать! Мир прекрасен!» — по его губам пробежала улыбка, он потянулся и подумал, что не прочь повторить вчерашний опыт.
Красные блики восходящего солнца просочились в каюту сквозь щель под дверью, озарили пол багровым сиянием.
«И восход я тоже непременно должен увидеть!» — с восторгом подумал эльф, вскакивая и спеша одеться. Закат он уже видел вчера и теперь непременно хотел сравнить его с рассветом. Правда, этот багровый оттенок отчего-то показался слишком тяжёлым для рассвета, но Камир не придал этому значения.
Он распахнул дверь, выбежал на палубу, тоже почему-то багряную. Странно, не была ли она вчера жёлтой, как спелый хмель? Резкий металлический запах ударил ему в лицо, ничего подобного эльф прежде не ощущал, и теперь это странное чувство ползло по позвоночнику, вызывая во всём теле мелкую дрожь. Это был страх, но для него у эльфов не было названия.
Юноша повёл плечами, пытаясь избавиться от неуютного чувства, и ступил на эту красную палубу. Под сапогами хлюпнуло, скрипнуло, пошло волнами — красная жижа медленно потекла к борту, где была уже порядочная лужа. Запах усилился, сердце Камира ёкнуло каким-то нехорошим предчувствием, он повернул голову и… Глаза его застыли, к горлу подступил комок — страх, скоро превратившийся в не подчиняющийся ужас, объял всё его существо. Эльф шатнулся, скользнул сапогами по жиже и упёрся плечом в стену.
— Что же это? — бессмысленно прошептал он.
На палубе вповалку лежали те, с кем эльф начал своё путешествие, все они были мертвы. Тела, забрызганные кровью, изуродованные, истерзанные, разорванные на части. Да, вот откуда красный цвет палубы! Сплошное багряное месиво вокруг! Оторванные конечности валялись повсюду, на вывороченных суставах и треснутых костях запеклась кровь. На шеях зияли кровавые раны. Так волк мог перерезать стадо овец.
Откуда-то сбоку раздалось причмокивающее ворчание и сопение, переходящее в хриплый рык. Камир повернулся и увидел волка — огромного серого, с седыми подпалинами зверя, морда которого была вся в крови, шерсть слиплась красными клочьями. Волк вгрызался в окровавленную плоть, хрустел костями, отплёвывался и звучно глотал куски мяса. В трупе эльф узнал капитана корабля.
«Откуда здесь зверь?!» — недоуменно подумал юноша и резко развернулся на вой, нахлынувший разом со всех сторон. Зверь был не один! Ещё четыре серых волка и два угольно-чёрных, их глаза горели зелёными огнями, кровь плескалась в их пастях, они пировали над кровавым брашно.
— Помоги мне, эльф! — раздался истошный крик.
Камир увидел извивающуюся Ивэну, которую тащил на мостик какой-то горбун, не раздумывая, бросился за ним, пытаясь вырвать из его рук полубессознательную девушку. Чёрный волк прыгнул с угрожающим рычанием, сбил Камира с ног и едва ли не вонзил свои белые клыки в горло эльфа.
«Конец!» — испуганно подумал юноша, но горбун рявкнул на зверя:
— Оставь его!
Волк рыкнул и отошёл, а горбун за шиворот поднял эльфа с палубы и хорошенько его встряхнул, проявляя невиданную для его уродливого, скособоченного тела силу: