— Ну, а дальше-то, дальше-то как думаешь жить? Опять в институт пробиваться?
— Не знаю, — дернул плечом Алексей. — Год потерял. А теперь после курсов еще год отрабатывать надо.
Старик согласно кивнул:
— Да… Вот так все вы и отрабатываете, ага. А нам за вас лодки чинить. Хорошо? Нет, хорошего мало. Но это я вообще, не обижайся, сынок. Через неделю уши закладывать не будет. Я только хочу сказать, что такую работу ищи — не найдешь. И чего вы, молодые, скачете? Свободное время — пожалуйста, сутками. Отпуск большой. А главное — чистый воздух, солнце, море, купание! Да ты погляди, погляди, разуй глаза. Главное!.. Сюда на экскурсию можно по билетам водить. Эх!.. А тебе все бесплатно.
Тут Старик размашисто повел рукой, приглашая, как восторженный гид, полюбоваться совместно великолепием окружающего простора. И хотя Алеша это видел и знал и, собственно говоря, не видеть просто не мог, находясь лицом к лицу с предлагаемой панорамой, тем не менее он последовал взором за движением стариковской руки. И странно: знакомое встало перед глазами по-новому, по-другому. Азартное пристрастие механика передалось каким-то образом и ему, всколыхнуло в нем душевную внимательность, особый интерес к наблюдаемой природе. И заметил Алеша, словно впервые, бескрайние водные дали, головокружительную небесную глубину с хлопьями тающих облаков. Одно было точь-в-точь по рисунку Экзюпери в «Маленьком принце». Слон даже ворочался в утробе удава, казалось теперь Алексею. А еще ему показалось, что искрящаяся полоса, которая метнулась от борта земснаряда в залив, стремительно бежит, льется за горизонт золотым неиссякаемым потоком. Направь туда лодку — подхватит, повлечет, без мотора доставит в сказочную страну.
— Загораете? — грянул внезапно шутливый возглас Галая. — Солнышко греет, весна!
Старик встрепенулся, взглянул на подчиненного строго.
— А ты чего ходишь? Прокладку поставил?
— Поставил.
— На корме подмел?
— Подмел.
— Ну, кури, — сказал тогда Старик, — пока все.
Сам же он встал, нырнул под лодку, пристроился закручивать шурупы оттуда. Алеша ему помогал: держал, прижимал что требуется. Галай удалился, посвистывая. Но вскоре он возник опять — в сапогах, брезентовых брюках и до пояса обнаженный.
— Загорать так загорать! Правда, салага?
Его жирную грудь, мясистые плечи, руки сплошь Покрывала умопомрачительная татуировка. Старик, глядя снизу, сказал:
— Да уж, тебе только здесь и загорать. На пляже не разденешься.
— Чего это не разденешься? — усмехнулся Галай. — Раздеваюсь.
— С такой живописью!.. Ведь сразу понятно, что ты за гусь.
Галай нахмурился:
— А я и не скрываю. Зато сейчас я — рабочий труженик, благодарности имею, в техникум намерен поступать.
— В тридцать лет?
— Ну и что?
— Ты два года поступал…
— У меня семейные обстоятельства были. Сам знаешь, двойняшки родились. Куда же? А нынче точно поступлю!
Они говорили еще о разном, и в этой случайной беседе открывалась Алеше, невольному слушателю, противоречивость и сложность Галаевой жизни, двусмысленность его поведения, характера и речей. И хотя ничего нового тут не было — все известно понаслышке, по книгам, — однако стало неловко присутствовать при обсуждении выкрутасов и нелепостей чужой биографии. Галай, кажется, понял это. Он сказал Старику:
— Давай-ка я подсоблю, лучше дело пойдет. А салага пусть пробежит по рефулеру.
— Сам не можешь? — отозвался Старик.
— Я-то могу, какой разговор. Ему тренироваться надо, сноровку вырабатывать. А то коснись — не потянет. Сейчас погода тихая, вот и пускай набивает руку.
Довод убедил старшего механика. Он прекратил возню под лодкой, выбрался и приказал Галаю, чтобы принес карандаш. Алексей удивился, но промолчал благоразумно. И хорошо, что промолчал, ибо «карандаш» оказался гаечным ключом специальной конструкции. Он представлял собой полый шестигранник, величиной с кулак Дворянинова, приваренный к метровой стальной трубе. Весит не меньше пуда, подумалось Алеше, когда он взял в руки сие орудие гидромеханизаторского труда.
— О, карандаш! — съехидничал Галай. — Не проходили на курсах? Как раз для таких гривастых новичков. Бери, бери, не стесняйся. Да смотри не утопи в заливе, будешь отвечать.
И вот тут Алексей не выдержал, произнес упомянутую фразу:
— Знаете, у меня ведь есть имя и фамилия, между прочим. Я к вам по-человечески обращаюсь, а вы…