Когда люди разместились на отдых, начальник склада посоветовал:
— Ложитесь на мою кровать, а я найду себе другое место, — он показал на прибранную постель в отгороженном углу.
Однако отдых был коротким: буквально через несколько минут прозвучала команда «Подъем!».
Лейтенант, коснувшись моего плеча, доложил:
— Товарищ комиссар, поступил приказ: немедленно доставить людей на передовую.
Взводные, выделенные еще в Карантинной бухте, строили колонну. В небе в разных местах плыли пронизанные размытыми лучами прожекторов облака. Где–то в горах постреливали автоматы, и казалось, что передовая находится где–то тут, рядом, в нескольких шагах от места нашего привала.
Лейтенант сказал:
— Сейчас перейдем мост через Черную речку, а там пойдет Симферопольское шоссе.
Действительно, свернув с шоссе, мы сразу попали в низкорослый дубовый лес. Под ногами чавкала разбитая грунтовая дорога.
— Еще две недели назад здесь шел бой, — словоохотливо рассказывал лейтенант. — Фрицы нажали, выбили нас с наших позиций… Я как раз был дежурным по полку, ну и почему–то задержался на КП. Фашисты окружили, кричат: «Рус, сдавайся…» У меня был запас автоматных дисков. Нет, думаю, не сдамся и поливаю фрицев из автомата. И вы знаете, выдержал, а тут наши снова нажали. Да… Ну вот и передовая.
Колонну вывели на прогалину. Между деревьями сквозь ночной полумрак угадывались блиндажи. Появились люди. Ко мне подошли трое, видно из начальствующего состава. Я представился.
Это был командир 54‑го стрелкового полка Н. М. Матусевич, комиссар этого же полка Е. А. Мальцев и начальник штаба П. М. Субботин.
Я вытащил из кармана пакет, врученный мне в штабе армии полковником Н. И. Крыловым, и передал его командиру полка.
— Сколько? — беря пакет, спросил он.
— Пятьсот…
— О, спасибо! Танцуем, комиссар, — хлопнул он по спине высокого худого человека.
Начштаба давал указания комбатам: кому и сколько выделить новичков.
В блиндаже командира 54‑го стрелкового полка чувствовался обжитой дух. На столе стояла керосиновая лампа, лежал томик стихов А. С, Пушкина, у стола разместились скамейки, а в глубине — земляные нары.
— Все кубанцы? — повернулся ко мне начальник штаба.
— Да. — Я рассказал о нескольких известных мне добровольцах.
— Ну, тогда мы еще повоюем, — повеселел он. — А вы из резерва? В армии служили?
Я подал свой воинский билет, но его перехватил командир полка.
— С Красной гвардии и до 1927‑го? Так… По должности комиссар полка, звание старший батальонный комиссар. Гарно, — он сурово посмотрел на меня. — Так что же, остаетесь на фронте или вернетесь в Краснодар?
— Остаюсь на фронте, — ответил я. — Это тоже партийная работа…
— Вот это правильно! — воскликнул комиссар. — У нас нет комиссара во втором батальоне, пойдете? — с какой–то опаской спросил он.
— А я ехал на фронт не за званиями!
Майор Матусевич посоветовал комиссару утром доложить политотделу дивизии об оформлении моего назначения и стал рассказывать о Мекензиевых Горах, о расположении полка, но я перебил его, попросив показать расположение наших позиций. Начштаба развернул передо мной карту и начал карандашом водить по многочисленным извилинам.
— Покажите мне противника на местности! — попросил я начальника штаба. Он посмотрел мне в глаза, а затем на командира и комиссара и закончил с удивлением:
— Вы же говорили, что давно не служили в армии…
Комиссар полка, взяв стоявшее в углу древко знамени, снял с него чехол. Я увидел малиновый шелк с кое–где распустившимися нитями и потускневшей золотой бахромой. Ярко–красным полукругом цвели буквы: «Разинскому стрелковому полку 25‑й дивизии имени В. И. Чапаева от ВЦИК».
— Вот под каким знаменем мы воюем, товарищ Рындин! — комиссар смотрел на меня, нежно поглаживая рукой переливающийся каким–то особенным светом шелк.
ЧАПАЕВЦЫ
Мекензиевы Горы — так называется плато, расположенное восточнее Севастополя. Одетые лесом — дубом, карагачем и прочей растительностью, распространенной по всей южной части Крымского полуострова, они в любое время года красивы.
Здесь держал оборону наш полк, входивший в третий сектор оборонительного кольца Приморской армии. В Краснодаре, в составе народного ополчения, мы в основном занимались учебой и даже несли службу по охране города, многие из нас были свидетелями налетов вражеских самолетов. Но каждый знал, что час отправки на настоящий фронт все равно придет.