Боб Маленький нес точно такой же молоток — подарок своего товарища. Он был тяжел для низкорослого геолога и висел у него на плече, как охотничье ружье.
Мы с Александром Савельевичем замыкали колонну. Мне не нравилось его уставшее, осунувшееся лицо с заострившимся носом и нависшими мешками под глазами. С беспокойством прислушивалась к его тяжелому дыханию, боясь, что он заболел. Старалась широко шагать за ним, ставить ногу в след его сапог и не отставать.
Шагать по тундре трудно. Ноги приходилось ставить наугад, в воду, не зная, попадет ли она на лед, камень или моховую кочку.
Большой ручей еще издали встретил грохотом камней, веером брызг.
— Анфиса, ты перейдешь? — с беспокойством спросил Александр Савельевич, смотря на пенящийся поток в белых барашках.
Ребята успели перебраться на левый берег и подымались по осыпающейся гальке. Боб Большой шел по-прежнему впереди, увлекая за собой группу.
— Да.
— Вот и хорошо. Держись за мою руку.
Мы переходили с Александром Савельевичем ручей, страхуя друг друга. Сильное течение сбивало, под ногами раскатывались кругляши. Я с трудом сохраняла равновесие, опираясь на сильную руку. Неожиданно оступилась и окунулась по пояс в воду.
— Ой! — испуганно вскрикнула.
— Не бойся! — подбодрил меня геолог. — Сейчас выйдем!
На берегу поспешно выжала куртку и брюки и подумала об Александре Савельевиче. Ему тоже досталось. Почему забыла о его протезе? Каждый шаг давался ему с трудом. А я еще заставила держать себя. Стыдно!
— Анфиса, поздравляю тебя с первым походом! — покровительственно заметил Александр Савельевич. — Кажется, в самом деле выйдет из тебя геолог. Под дождем мокнешь, в ручье купалась, осталось только тебе для приобщения к жизни геологов у костра позагорать да поголодать недельку. Пока дойдем с тобой до горушки, обсохнем. А будем возвращаться — поищем другой брод. Ты не замерзла?
— Нет. Геолог из меня не получится. Я точно знаю.
— Почему?
— Я десятилетку не закончила… — тихо призналась я. — Степанида Ивановна разве вам не написала? Рабочая… второго разряда… аттестата нет…
— Ну, что из того, что рабочая? Я тоже был рабочим… Потом кончил рабфак. Тебе второй разряд сразу присвоили, а у меня в свое время и второго не было… Рабочим быть почетно… Да и геолог — это тот же рабочий, делает большие дела, открывает богатства земли. Землепроходцы были первыми геологами… Гранильщику нужен камень — он искал… Самое главное для тебя сейчас — зажечь себя мечтой… Без мечты человек пуст… У тебя все впереди… Захочешь — десятилетку закончишь, в институт поступишь, будешь геологом. Когда на руках мозоли — знания крепче.
— Понимаю! — Я присела на камень и выплеснула из сапог воду, выкрутила носки.
Александр Савельевич последовал моему примеру. Присел, перемотал мокрую портянку.
— Анфиса, а ты почему носки надеваешь?
— Не умею портянки накручивать.
— Детский сад! Что мне с тобой делать? Отправить в лагерь, боюсь, сама ручей не перейдешь. Ты же ноги сотрешь и застудишь. Пословицу помнишь: «Держи ноги в тепле, а голову в холоде»? Правило соблюдай — обойдешься без насморков и воспаления легких.
— Может, как-нибудь обойдется. Я мешочки поверх носков натяну, — виновато сказала я. — Можно?
— Попробуй. Лишь бы не хлюпала носом.
Мы медленно подымались по отлогому склону. Первый раз я так близко видела Главный. Острые пики пропарывали низкие дождевые облака. Огромное темно-красное тело горы медленно вырастало со всеми трещинами и темными ущельями.
Идти становилось все труднее. Мокрые камни выскакивали из-под ног и летели вниз, стуча и шлепая по воде.
— Осторожно, девочка, — предупреждал Александр Савельевич с отцовской заботливостью.
— Честное слово, я не хотела, — оправдывалась я. И с удивлением смотрела на прихрамывающего начальника партии, который с редким упорством перепрыгивал через трещины. Геологический молоток служил ему и палкой, и костылем. Он пользовался им с завидной ловкостью.
Глубокие трещины были забиты снегом и льдом. Но все равно я переползала через них, боясь прыгать. Геолог не смеялся над моей трусостью. Со стороны выглядела, наверное, смешной, но ничего не могла с собой поделать.
Издали Главный хребет казался сплошным монолитом, но вблизи — нагромождением скал, больших и маленьких. Изрезан уступами, карнизами, площадками и террасами. Где снег успел сползти с крутых склонов, камни пугали острыми углами и пиками.