Нет, я совсем не верил, что буду смотреть на них сверху. Но казалось, это хоть что-то. Хоть что-то, что я мог для них сделать. Сердце разрывалось на кусочки, как только я представлял свою мать и беременную сестру, рыдающих над этим письмом (к счастью, брат никому его не показал).
По мере того как проходил второй день, я все больше и больше недоумевал, как это мы все еще живы.
– Что происходит? Где люди? Армяне, азеры? Где все?
Кажется, будто ни одна из сторон не имеет особого в нас интереса.
На третий день начались галлюцинации. Все сливалось в хаотичном танце образов, свойственных предсмертным часам. Моя жизнь, моя семья, лес, горы, мои друзья и мои враги. Мои мечты, которым никогда не суждено сбыться. Девушка, которую я никогда не встречу. Дети, которых никогда не воспитаю. Я не мог сказать наверняка, что было сном, а что было реальностью.
Надежд и раньше особо не было, сейчас их не было и в помине. Спасения не будет. Как долго мы можем прожить без воды? Глаза закрыты. Все кажется одной несмешной шуткой.
Как вдруг. Ни с того ни с сего. Я услышал кое-что. Кое-что, что выдернуло меня из глубокого сна. Заставило проснуться и начать бороться за жизнь.
Я услышал коровье «Му!».
Открыл глаза. Гениальный план ворвался в мою голову. Я точно знал, что надо делать.
– Манч, вставай! Вставай, брат! Ты что не слышал?? – я энергично прошептал в сторону своего дремлющего товарища.
– Слышал что?
Его сонное усатое лицо. Еле открытые глаза. Он действовал мне на нервы. Был слишком спокойным. Почему он так спокоен?
– Братик, там где-то корова. Ты что, не слышал «Му»?
– Слышал. Что дальше? – он спросил без каких-либо эмоций.
– В смысле – что дальше?? – Я прошептал это настолько громко, насколько мог, в его тупое несмышленое ухо. Я ожидал, что он будет так же воодушевлен, как и я.
– Я пойду доить ее!!! – Я схватил его за бушлат и притянул к себе. Улыбка на моем лице. Восторг на моем лице.
Тишина.
– Слушай, дружище, если ты еще не заметил, мы умираем от жажды, – продолжил я, не заметив у него энтузиазма. – У меня уже галлюцинации. Там, мать ее, корова, и у нее сто процентов есть немного молока для нас. Как насчет того, чтобы ты проснулся наконец и мы пошли искать ее?
Моя уверенность зашкаливала. Я был бесконечно счастлив этому шансу. Манч чувствовал иначе. Он присел. Стряхнул землю с бушлата. Протер глаза.
– Так, значит, ты хочешь пойти подоить корову? – спросил он наконец.
– Ну лучше, конечно, если мы вместе пойдем.
Он улыбнулся.
– Да уж лучше я здесь умру от жажды, чем буду застрелен с выменем в руке. Коля, блять. Серьезно. Ты можешь представить себе лица азеров, когда они увидят нас за этим делом?
Мы так и не подоили ту корову. Вместо этого нашли деревню, в которой она жила и откуда мычала (но теперь всякий раз, когда мы где-нибудь слышим мычание коров, каждый считает своим святым долгом посмотреть на меня с хитрой улыбкой).
Несколько дней спустя я пишу брату еще одно сообщение. Зарядки мало – надо торопиться.
Я еще жив лол но ситуация еще опасная пиздец надеюсь все будет хорошо
Батарея села, и это был последний раз, когда я выходил на связь. После этого – шестьдесят семь дней борьбы за жизнь в тылу врага. Несколько встреч с врагом, ночная охота за едой и питьем, чуть самогона, много боли и неопределенности. Сомнения. Отчаяние. И еще чертова куча всего.
Но послушай! Это не грустная история. Знаешь почему?
Потому что мы все еще живы, лол.
Часть первая
Октябрь
Бояться смерти есть не что иное, как думать, что знаешь то, чего не знаешь. Ведь никто же не знает ни того, что такое смерть, ни того, не есть ли она для человека величайшее из благ, а все боятся ее, как будто знают наверное, что она есть величайшее из зол. Но не самое ли это позорное невежество – думать, что знаешь то, чего не знаешь?
1
Этой книгой я хочу защитить войну.
Как же это так, защитить войну, спросишь ты.
Да хоть сказать, что она не такая и ужасная.
Что она для чего-то. Или из-за чего-то. Я хочу сказать ей спасибо.
Не могу забыть, как впервые поел горячей еды после начала боевых действий. Уже больше месяца не ел ничего теплого.