— В таком случае на этом пока закончим, мисс Тина.
Мисс Робинсон произнесла что-то вроде «хр-рмф!», встала, энергично расправила платье и вышла из кабинета, задрав нос к потолку.
Мгновение Маклин Майлз сидел молча, рисуя каракули в блокноте. Потом он обратился к доктору Смиту:
— Вот видите, как получается. Хотим мы того с Руфом или нет, но оба каким-либо образом лично замешаны в этом деле. Супруги Вейл были моими хорошими друзьями. Поскольку Сьюзен здесь не любят, если я не арестую ее поскорее, все подумают, что я эту женщину покрываю. Вот почему вы нужны нам, доктор.
Прежде чем Джон Смит смог что-то ответить — если ему было что сказать, — один из полицейских вошел в кабинет.
— Все глухо, Маклин, — произнес он. — У каждого есть какая-то гипотеза, но никто реально не видел, когда Вейл вышел, и не заметил, пошел ли кто за ним. Надо было полагать, что кто-нибудь да заметил! Но нет.
— Где там, когда все на Сьюзен глазели! — вздохнул Маклин. Обычные энергия и живость, казалось, покинули его.
Полицейский не затворил за собой дверь, и, нагнувшись под низкой притолокой, в кабинет ввалилась огромная фигура. Алонсо Холбрук, как обычно, кипел от ярости.
— Слушай сюда, Маклин! — прорычал он. — Как долго еще ты собираешься держать здесь людей? Им по домам пора. У них дети есть, за которыми нужен присмотр. Да через несколько паршивых минут день наступит. Когда солнце встанет, мне картины писать надо будет. Если, черт возьми, у тебя нет на уме чего-то конкретного, отпусти всех домой и продолжи расследование позже.
Маклин потер пальцами глаза.
— Может быть, ты прав, Алонсо. Может быть, мы все слишком устали, чтобы толком в чем-то разобраться. — Он обратился к полицейскому: — Джордж, скажи им, что могут идти домой. Конечно, никто не должен покидать поселок.
— О’кей, Маклин.
Руф, стоявший рядом с Алонсо, тихо спросил:
— Как там Лиз?
— Черт побери, а как ты думаешь?! — закричал Холбрук. — С ней все прекрасно! Просто великолепно! Она у нас Жанна д’Арк, защищающая жертву несправедливости, да? Может ли женщина быть более счастлива, чем сейчас, ведь она по уши в этих слащавых сантиментах? — Он разглядел в углу Джона Смита. — Так, значит, они и вас впутали?
— Боюсь, что так, — сказал доктор.
— Я полагаю, — усмехнулся Алонсо, — что вам хотелось бы узнать, было ли у меня несчастливое детство или какие-нибудь травмы в двухлетнем возрасте, которые отразились на моей психике.
— Вот что я действительно хотел бы узнать, — кротко произнес доктор Смит, — это убивали вы Терренса Вейла или нет? Вот это вопрос по существу, не так ли?
— А если бы я его убил, то сказал бы, да? — проорал Алонсо на пределе своих возможностей.
— Знаете, мистер Холбрук, я не думаю, что вы убийца, — сказал доктор. Его глаза смеялись. — Потому что, если бы вы повздорили с Терренсом Вейлом, мощь вашей глотки услышали бы в Бостоне!
— Еще и острит! — Алонсо развернулся на каблуках и бросился вон из кабинета, едва успев пригнуться, чтобы не разбить голову о притолоку.
Большинство людей поспешили уйти, как только им позволил полицейский. Маклин Майлз договорился с местным похоронщиком об эвакуации трупа, и несколько мужчин в доме уже приготовились отнести тело к машине.
Наконец остались только Сьюзен Вейл, судья Кревен, Саттеры и доктор Смит. Роджер Линдсей исчез одним из первых, а Руф повез домой Лиз и Алонсо в своем джипе.
Глаза миссис Вейл сильно блестели, зрачки были круглыми и темными. Казалось, возбуждение подействовало на нее как наркотик. Эмили помогала ей надеть меховую шубку.
— Конечно, я пойду домой вместе с тобой, Сьюзен, — говорила она. — Тебе ни к чему проводить эту ночь в одиночестве.
— Я в полном порядке, Эмили. Я предпочитаю остаться одной.
— Я отвезу вас домой, дорогая, — предложил судья.
— Спасибо, судья Кревен, но моя машина здесь. Я предпочитаю ехать домой одна. Правда.
Эмили умоляюще посмотрела на Смита:
— Доктор, как вы считаете?..
— Моя дорогая Эмили, — протяжно сказал Дэн Саттер, — почему бы тебе не прекратить совать нос в чужие дела?
Он стоял возле дверей, его глаза были налиты кровью, но наблюдали за присутствующими по-птичьи настороженно. Слова Саттера вызвали неловкое молчание, что позволило Сьюзен в одиночестве удалиться.
— Необычайное мужество и сила духа, — заметил судья Кревен.
— Необычайное, — повторил Смит таким сухим тоном, что судья обернулся, чтобы посмотреть на него. Доктор пожал плечами. — Где плачущие женщины? — пробормотал он. — Где убитые горем друзья и близкие?