— Прекращай разговаривать и отдохни, — строго сказала я.
— Слишком многое надо сказать, — прошептал Уит. — Я мог бы убить этого ублюдка.
— Мистера Стерлинга? — догадалась я.
— Ему просто необходимо было забрать все бутылочки с чернилами, не так ли?
Я моргнула. Бутылочки с чернилами? Какими чер… О! Мои щеки вспыхнули. Я не могла поверить, что забыла. Я осмотрелась в поисках единственной бутылочки, которую мне удалось уменьшить до появления Стерлинга. Она стояла на подоконнике.
Он проследил за моим взглядом.
— Она все это время была у тебя? — спросил Уит с дикими глазами. — Все время, пока доктор извлекал пулю из моего живота? Пытался выкачать из меня кровь? Оливера, ты заметила, что у меня жар? Ты, должно быть, действительно меня ненавидишь.
Слова вырвались из меня сами собой.
— Нет, это не так.
Они зазвенели между нами, и сквозь дымку лихорадки он удивленно посмотрел на меня.
— Я совсем забыла о них, — смущенно сказал я, пытаясь преодолеть внезапное неловкое напряжение.
— Мне нужна лишь капля, — сказал он, тяжело дыша. — Твоя мама использовала совсем немного для устранения любых царапин, порезов или укусов насекомых.
— Ты перечислил незначительные повреждения, — я встала и пошла за бутылочкой. Я подняла ее, внимательно изучая жидкость. На первый взгляд это были обычные черные чернила. — Она справится с твоим ранением?
Он облизнул губы.
— Стоит попробовать. Можно мне еще воды?
Я немедленно принесла стакан и осторожно приподняла его голову. Он сделал два небольших глотка, а затем покачал головой.
— Больше не надо.
Я опустила его голову обратно на подушку, пальцы коснулись влажного хлопка.
— Мне нанести их на рану? Или ты их проглотишь?
Уит поджал губы от отвращения.
— На вкус будет просто ужасно. Залей их в дыру на моем животе.
— А если от этого станет только хуже?
— Имей хоть немного веры в магию, Оливера, — сказал он с придыханием. — Ты не можешь сделать хуже.
— Это неправда, — сказала я, осторожно открывая бутылочку. Уит приподнял край рубашки, демонстрируя загорелую подтянутую кожу. На правом боку была перевязь, закрывающая рану. Он приподнял ее, морщась от боли и напрягая мышцы живота.
— Не шевелись, — сказала я. — Может немного жечь.
— Помни, всего капля…
Я вылилась всю жидкость прямо на воспаленную, травмированную кожу. Серьезность его раны пугала меня, и я не думала, что маленькое количество чернил справится с задачей.
— … Чертвозьми! — прошипел Уит сквозь стиснутые зубы.
Я поставила бутылочку на тумбочку.
— Хочешь, чтобы я попробовала тебя отвлечь?
— Я не ребенок, — сказал он, тяжело дыша. Но затем его губы скривились. — Да, пожалуйста.
Один вопрос не выходил у меня из головы. Пока я смотрела на него всю ночь, одно слово раз за разом всплывало в моем сознании.
— Почему?
Осознание промелькнуло в его исхудавших чертах. Он понял, что я спрашивала.
— Из всех вопросов, которые ты могла мне задать, ты выбрала именно этот? — спросил Уит усталым голосом. — Я действительно должен на это отвечать?
Я задумалась.
— Да.
Уит пристально посмотрел на меня. Он снова облизал свои пересохшие, потрескавшиеся губы и спросил:
— Я уже говорил об этом раньше. Ты поверишь мне, если я повторю еще раз?
— Повтори, — сказала я, боясь надеяться, боясь снова открыть ему дверь. Он оставил меня ни с чем. Отнял всякое желание строить с ним семью. Мне было страшно довериться ему, но я отчаянно этого хотела.
— Инез, — прошептал он. — Ты хочешь знать, почему я спас тебе жизнь? Я не могу придумать лучшего способа показать, как сильно я тебя люблю. Этот мир был бы другим без тебя, и я никогда не хочу узнать, каково это. Если мне придется последовать за тобой в пустыню, я сделаю это. Если мне придется прыгнуть в Нил, снова и снова, я сделаю это. Если мне придется броситься под тысячу пуль, я сделаю это. — Он закрыл глаза, прерывисто дыша. — Я всегда буду любить тебя.
— Ты любишь меня, — повторила я.
На его бледные щеки вернулся цвет. Глубокий румянец здоровья и жизненной силы. Он медленно открыл глаза, и они преодолели плоть и кости, мгновенно добравшись до моего сердца. Они все еще были красными и уставшими. Но они не отрывались от меня.
— Да, — сказал он. — Я твой.
Я с трудом сглотнула, страх овладел мной. Я хотела ему доверять, но была ли способна?