— Почему?
Он медленно поднял голову, и его глаза встретились с моими.
— Инез, изначально я хотел найти трактат, чтобы не позволить состояться браку, которого я не хотел. Сейчас больше всего на свете я хочу найти Хризопею, чтобы спасти брак, которого я отчаянно хочу.
— Деньги больше не имеют значения, — сказала я. — Дело было не в них…
Уит изогнул бровь.
— Не совсем в них, — исправилась я. — Мне было больно из-за твоей лжи и предательства. Я хотела создать с тобой семью, жить вместе, а ты разрушил все до того, как мы успели по-настоящему начать.
— Мне жаль, — Уит поднял мою ладонь и поцеловал ее. — Я больше никогда не подвергну наши отношения опасности. Теперь только ты и я, дорогая. Навсегда.
― Я верю, ― прошептала я, внезапно смутившись.
Уит наклонился вперед и прижался губами к моей щеке, нежно касаясь моей кожи. Затем он отстранился и спросил:
― Еще вопросы?
Я покачала головой.
― Ты хотел что-то обсудить.
― Что именно? ― Уит провел ладонью по волосам, а потом щелкнул пальцами. ― А, точно. Маяк. Когда мы там были, тебя посетило новое видение о Клеопатре, ― сказал Уит. ― И ты рассказывала об увиденном, когда Айседора сорвалась. Она услышала что-то, что заставило ее выйти из образа и выстрелить в тебя. Думаю, мы были очень близки к какому-то открытию.
Я потерла виски, пытаясь вспомнить подробности видения.
― Дай-ка подумать, ― пробормотала я. ― Клеопатра была в лодке в компании одного телохранителя, и он греб веслами, а она сидела позади него, облаченная в темную мантию с капюшоном. Ее руки лежали на бортах… Нет, подожди. Это неправда. Она что-то держала. Это был… Это был свиток!
― Хризопея, ― сказал Уит. ― Трактат был при ней, что вполне логично. Ее брат пытался вернуть себе трон, и его целью была Александрия. И кто знает? Возможно, он также искал пергамент. Он тоже был потомком знаменитой алхимички.
В голове всплыл еще один фрагмент воспоминания.
― Уит, к тому времени, как Клеопатра добралась до Римской башни у нее в руках уже ничего не было. Клеопатра делала остановку, прежде чем прибыть во дворец, где попросила Юлия Цезаря о помощи. Я помню этот момент, после него Айседора начала стрелять.
― Так и есть, это последнее, что я помню, ― сказал Уит. ― Что возвращает нас к первоначальному вопросу. Кто из наших знакомых мог бы помочь нам с подземными ходами в Александрии?
Его лицо просияло в тот же самый момент, как в моей голове всплыло имя.
Мы произнесли одновременно:
― Абдулла.
Раздался стук в дверь и у меня заурчало в животе.
― Ура, принесли еду. Уит, почему бы тебе не наполнить чашку…
Он уже поднялся и направился к чаше с водой, пусть и очень медленно. Я подошла к двери и впустила двух официантов, которые принесли поднос с накрытыми крышками блюдами, маленький круглый столик и дополнительный деревянный стул. Стол поставили перед кроватью, стул — с противоположной стороны, задвинув под столешницу. Мы вместе расставили блюда, снимая крышки, и ароматные, аппетитные запахи заполнили комнату, отчего у меня потекли слюнки. Уит дал щедрые чаевые официантам, и они ушли, оставив нас наслаждаться трапезой.
― Как скоро они ответят? ― спросила я, глядя на зачарованную чашку.
Уит наполнил тарелку едой и протянул ее мне, а затем наполнил вторую впечатляющим количеством съестного.
― Думаю, что скоро. Вот, видишь? ― Уит указал вилкой на чашку. ― Уже работает.
Вода стала серебряной, а когда я поднесла ее ближе, на ней появилось лицо дяди Рикардо, искаженное от постоянной ряби на поверхности.
― Наконец-то, ― прорычал дядя. ― Уже несколько дней прошло, Инез. И не думай, что мне неизвестно, куда ты отправилась. Лорена мне все рассказала. Какого черта ты забыла в Александрии?
― Ты дважды заливал ковер, ― сухо заметила я. ― Нам пришлось ходить по комнате в обуви, потому что мы рисковали намочить чулки.
― Это меньшее, что ты заслуживаешь за то, что заставила меня нервничать, ― огрызнулся он. ― Я застрял в этой камере, а ты в сотне километров от меня и наверняка уже попала во всевозможные неприятности. И ни одного сообщения. Ты хоть представляешь, что я пережил?
Я поежилась, полностью пристыженная.
― Мы были заняты, ― сказал Уит, не переставая жевать. Каким-то образом он уже опустошил половину своей тарелки.