Не раз в мыслях появлялось лицо Уита.
Я вышла из нашего номера, чтобы заказать завтрак, и даже не могла представить, что через несколько минут меня вынудят покинуть отель. Он будет в бешенстве, отчаянно разыскивая меня, и я отдала бы всё, чтобы услышать его брань вместо монотонного стука наших шагов, следовавших за отцом — генералом, ведущим войну против моей матери.
Нам приходилось пробираться сквозь завалы, через поваленные на бок колонны, чьи концы падали в воду. Огромные каменные глыбы преграждали путь, и нам приходилось карабкаться вверх и перелезать через них, чтобы идти дальше. Пот стекал под воротник рубашки, и я вытерла лицо рукавом. Это было недостойно, но мне было всё равно. Было трудно что-либо рассмотреть, когда…
Моя нога зацепилась за камень, и я споткнулась, врезавшись в одного из мужчин, шедших впереди. Он замахал руками, пытаясь удержать равновесие, а затем повернулся и злобно уставился на меня.
— Сука, — пробормотал он.
Через секунду его глаза округлились — он покачнулся, потянул руки ко мне, хватаясь за воздух, и рухнул в воду. Я смотрела, как он кричал, уносимый течением реки и отчаянно размахивал руками, пытаясь удержаться на плаву.
— Стоять, — рявкнул мистер Грейвс. Он схватил меня за руку, впиваясь ногтями в кожу, и развернул лицом к себе. — Что, чёрт возьми, произошло?
Я застыла, ошеломлённая случившимся — всё произошло так быстро.
— Он упал.
Он дернул меня вперёд, его дыхание резко ударило в лицо.
— Ты его толкнула.
— Нет, — сказала я, пытаясь вырваться, но его хватка не ослабевала. На моей коже непременно останутся синяки от его пальцев. — Я не делала этого, клянусь…
— Он споткнулся, — раздался низкий голос у меня за спиной. — Я четко все видел.
Я замерла, раскрывая рот от удивления. Все слова протеста застряли в горле. Тело задрожало, и я вела отчаянное борьбу с собственным самообладанием.
Этот голос.
Я слышала его шёпот на своей коже, тихие слова в темноте, крики в отчаянии. Я узнала бы его везде, даже под землей.
— Кретин, — с отвращением сказал мистер Грейвс, прищурившись на мужчину позади меня. А затем обратился к остальным. — Идите дальше и, ради всего святого, смотрите под ноги.
Он потянул меня вперёд, и я попыталась взглянуть через плечо. Но смотреть не было необходимости — я знала, кто за мной шел.
Уитфорд Саймон Хейс.
Волна эмоций нахлынула на меня: облегчение — потому что я больше не была одна, и сразу за ним — страх.
Мне хотелось на него накричать.
Мне хотелось его расцеловать.
Но раз я не могла ни того, ни другого, мне осталось замолчать и сосредоточиться, мысли метались в голове, лихорадочно подбирая способ вытащить нас отсюда. Я знала, что папа будет использовать меня как рычаг давления, пока не выяснит, где мама спрятала Клеопатру и артефакты. Я также понимала, что мистер Финкасл, скорее всего, привёз с собой целый арсенал оружия, который послужит защитным тотемом, если их обнаружат.
Меня трясло от мысли о перестрелке в таком нестабильном месте — окруженном со всех сторон водой. Живот скрутило от ужаса.
Меня здесь ждет смерть — в этом я была уверена.
Мы продолжали путь, пока не вышли к высокой статуе человека в развевающихся одеждах, его рука покоилась на макушке трехголового пса. Он стоял перед богато украшенным арочным входом, на котором были изображены свитки пергамента. По изгибу арки были высечены греческие буквы.
— Серапис, — прошептал папа. — Поразительно.
Лицо отца застыло в маске триумфальной радости. Лишь глаза метались, отчаянно изучая каждый дюйм. Но затем он расправил плечи и посмотрел на мистера Грейвса.
— Застанем их врасплох, — сказал он. — Сколько человек внутри?
— Очевидно, двое, — ответил мистер Грейвс. — А также трое рабочих, и один охранник. У меня сложилось впечатление, что они хотели сохранить своё открытие в секрете.
— Отлично, — сказал папа. — Окружите территорию, а мы с Инез войдем следом.
Мистер Грейвс кивнул и подал знак мужчинам идти вперёд. Он указал на мужчину позади меня и сказал:
— Ты идёшь со мной.
Мое сердце сжалось от ужаса. Я скорее почувствовала, чем увидела, нерешительность Уита. Я знала, что он не хотел уходить, но в окружении вооруженных до зубов людей моего отца, он не стал бы рисковать мной.
Наконец он протиснулся мимо меня, низко надвинув кепку на лоб. Его палец на долю секунды коснулся моего мизинца. Один короткий, неуловимый жест. Но в нём — вся его ярость, отчаяние, желание остаться. Он отпустил меня, и вместе с мистером Грейвсом они прошли через арку.