Мой взгляд скользнул к свинцу, лежащему на рабочем столе. Мне предстояло пройти тот же путь, те же этапы, чтобы превратить его в золото. Я подошёл к Хризопее Клеопатры, запоминая каждую строку, и, когда утренний свет проник в комнату, я приступил к благородному искусству.
Мои глаза упали на крошечный кусочек золота на круглой тарелке, мерцающий в солнечном свете.
Я совершил невозможное.
Значит ли это, что я алхимик? Я покачал головой, чувствуя лёгкое головокружение, и задумался, как сказать жене, что смогу вернуть состояние, которое украл у неё. Алхимический трактат лежал передо мной, и я в последний раз внимательно взглянул на него. Я знал наизусть каждую строку, каждый рисунок, каждый символ.
Теперь, когда я понимал его, нужно было решить, что с этим делать. Я не мог себе позволить хранить что-то столь ценное и столь опасное рядом с Инез. Хризопея Клеопатры заслуживала защиты, безопасности, вдали от тех, кто мог бы использовать её во зло.
Я знал лишь одного человека, который смог бы понять, что делать с этим трактатом.
— Уит? — послышался голос Инез. Она приоткрыла дверь, слегка постучав по ней, в своих руках она держала Мемфиса. Тот с недовольным видом смотрел на свой способ передвижения. — Ты в порядке?
Я поднял глаза, моргая, всё ещё немного дезориентированный.
— Я в порядке?
Она вошла в комнату, с любопытством оглядывая стол, заставленный колбами и стеклянными бутылочками, мои любимые книги по химии и стопки бумаг, исписанные десятками моих заметок. Ее волосы украшала белая роза, и сладкий аромат доносился до меня, когда я улыбнулся ей в ответ. Я посадил в нашем саду несколько кустов роз специально для неё, и с тех пор мог быть уверен, что наткнусь на цветы в самых неожиданных местах нашего дома — спрятанные между страниц моих любимых книг, вложенные в рамки для фотографий или аккуратно положенные на наши обеденные тарелки. Мемфис потянулся к мензурке, но Инез вовремя повернулась и предотвратила беду.
— Нет-нет, мой дорогой, — ласково сказала она. — Мы не должны разрушать эксперименты лорда Сомерсета.
— Лорда… —
— Уже двое суток подряд ты проводишь всё свободное время в этой комнате, — перебила меня Инез. — Не думала, что ты будешь так много работать в медовый месяц. — Она нахмурилась, вздернула аккуратно носик и понюхала воздух. — Запах странный. Чем ты занимался?
Я встал, слегка покачиваясь и чувствуя лёгкое головокружение. Я сделал золото. Золото. Она посмотрела на меня с тревогой, но я улыбнулся и притянул её к себе, поцеловав в щёку, в висок, в волосы. Лепестки роз приятно щекотали мой нос.
— Давай позавтракаем, и я все тебе расскажу.
— Время ужина, — мягко поправила она.
— Тогда поужинаем, — ответил я. Наклонился, подложил руку под её колени и поднял жену — и проклятого кота — на руки. Она взвизгнула, а Мемфис выскочил из её объятий с нетерпеливым шипением.
— Можем ли мы пригласить Абдуллу поесть с нами? — спросил я. — У меня есть кое-что, что принадлежит ему. Мы будем праздновать.
— Да, я пошлю приглашение с Каримом, — сказала Инез, подняв брови. — Что именно мы празднуем?
Я наклонился и поцеловал её сначала один раз, потом второй, потом третий.
А потом прошептал у её губ:
— Всю оставшуюся жизнь.
Информация
Переведено командой любительского перевода lamslate.
ЭПИЛОГ
ГАСТОН МАСПЕРО
В последние годы жизни он пытался пресечь незаконный вывоз египетских артефактов. В одном из самых скандальных эпизодов он арестовал братьев Абд аль-Рассел, которых задержали и подвергли пыткам, пока они не признались, что нашли несколько царских мумий. Несмотря на это, его популярность не пострадала. Он продолжил свою работу: раскопки Сфинкса, реконструкцию Карнакского храма и управление музеем Булак в Каире. Он скончался в возрасте семидесяти лет.
СЭР ИВЛИН БЭРИНГ
Известный позже как лорд Кромер, он занимал свой пост генерального консула Египта до 1907 года. Его спорные взгляды определяли многие направления политики Египта, а его положение почти гарантировало отсутствие препятствий для любых реформ, которые он предлагал, включая убеждение в необходимости длительного контроля и оккупации Египта Великобританией. А благодаря доктрине Грэнвилла Бэринг и другие британские чиновники получили возможность нанимать египетских политиков, которые поддерживали британские интересы и директивы. В конце концов, он покинул Египет в возрасте шестидесяти шести лет и умер в 1917 году, когда ему было семьдесят пять лет.