— Я хочу остаться в Египте и финансировать раскопки Абдуллы. Возможно, купить дом в Каире.
— Ты бы хотела здесь жить? — спросил Уит, медленно растягивая каждое слово, будто бы желая убедиться, что он правильно меня понял. На его лице появилась неуверенная улыбка.
— Не могу представить, что назову домом другое место, — призналась я. — А ты?
— Я всегда держал в голове, что должен вернуться в Англию, поэтому не позволял себе надеяться на что-то или ждать чего-то иного. Точно так же, как я не мог себе представить, что женюсь на тебе.
— Женился, — прошептала я. — Tengo un esposo8.
— Да, так и есть.
Совсем забыла, что он понимает, когда я говорю на своем родном языке. Приятное волнение пробежало по моей коже. Именно таким все и должно быть. Неспешное раннее утро и разговоры вполголоса. Он заставлял меня смеяться, был лояльным. Я доверяла ему.
— Насколько хорошо ты владеешь испанским?
Уит навис надо мной, заставляя лечь на спину. Мой пульс участился, будоража кровь. Его взъерошенные волосы мягкими волнами упали ему на лоб. За широкими плечами невозможно было что-то рассмотреть. Сонные голубые глаза смотрели на меня ясно, но не пристально. Уголки его рта растянулись в ленивой улыбке. Он наклонился, мягкие губы нежно раздвинули мои, углубляя поцелуй с тихой свирепостью, покусывая и пробуя на вкус.
В комнате все еще было темно, и мне казалось, что мы находимся во сне, пока я не ощутила, как его тело медленно просыпается, его дыхание участилось, а рука скользнула вниз по моей шее и ниже.
— Debería practicar más9, — произнес он, касаясь губами моей ключицы.
— Что? — я понятия не имела, что он имеет в виду.
Восхитительная дымка окутала мой разум, и мне хотелось никогда из нее не выходить. Я была бы рада потеряться в ней навсегда. Нет необходимости в картах.
Уит поднял голову, ухмыляясь, и я уловила в его улыбке намек на самодовольство. Он прижался ко мне, его длинное тело застыло между моих бедер, и у меня перехватило дыхание. Его улыбка стала шире, больше никаких намеков.
Я сузила взгляд.
— Ты ужасно доволен собой.
— Я сказал, — прошептал он, сделав паузу, чтобы ущипнуть меня за подбородок, а затем повторил по-испански, — что мне нужно больше практиковаться.
Структура была правильной, но над акцентом еще нужно было поработать.
— Тебе стоит поговорить на испанском с дядей Рикардо.
При упоминании имени моего дяди мы оба замерли. Уит наклонился, едва не придавив меня, и застонал, уткнувшись мне в шею. Затем он приподнялся и откинулся на подушки.
Его голос звучал ровно.
— Рикардо.
— Мы должны рассказать ему обо всем сегодня.
Уит уставился в потолок и кивнул.
— Этим утром.
— Он будет в ярости, — сказала я. — Он может нанять врача, может потребовать развода.
Уит медленно повернул голову в мою сторону и встретил мой взгляд. Его голос превратился в убийственный шепот.
— Никто не будет диктовать мне, как жить, Инез, — он притянул меня к себе, и я положила голову ему на сердце. Ритм был ровным. — Никто.
Я поверила ему.
Мы спустились по лестнице на второй этаж, не касаясь друг друга и не разговаривая. С каждым шагом Уит незаметно менял свое поведение, надевая маску, которую носил перед всеми. Беспечный пройдоха, у которого под рукой всегда была фляжка; очаровательный повеса, который умел убеждать одной улыбкой. Эта версия Уита была мне знакома, но я скучала по той, что обнаружила в темноте. Тот Уит прижимал меня к себе, а его слова утратили свой резкий, циничный характер.
Мы подошли к темно-зеленой двери, украшенной резьбой в форме завитков и спиралей, но прежде, чем я успела постучать, Уит сцепил свой мизинец с моим и на мгновение задержал наши руки в таком положении. И хотя он касался меня только одним пальцем, я чувствовала связь с ним. Мы были вместе.
Уит отпустил меня и открыл дверь, заходя первым. Нас встретила захламленная гостиная. На журнальном столике были разбросаны старые газеты, поверх которых стояло несколько подносов с остатками еды: лаваш с хумусом, тарелки с фасолью, тушеной в томатном соусе. Пустые кофейные чашки встречались почти на каждой поверхности.