Дядя Рикардо, казалось, растерялся от этой информации, и я молча порадовалась смекалке Уита. Затем мой дядя покачнулся, и я машинально схватила его под локоть, чтобы поддержать. Он все еще был слишком бледен, а его одежда висела на его исхудавшей фигуре. Он осунулся с тех пор, как в него попала пуля. Я знала, что за ним тщательно ухаживают, дают кленовый сироп, в состав которого входит старинное целебное заклинание. Врач сам показал мне бутылочку.
— Я никогда не прощу тебя, — сказал он.
Я хотела спросить, обращается он ко мне или к Уиту, но придержала язык. Неважно к кому.
— Я знаю, что ты шокирован, но я приняла это решение. Мое наследство принадлежит мне, и ты освобождаешься от обязанностей опекуна. Я вольна остаться в Египте и не желаю больше слышать ни слова об этом, ни о своем браке с Уитом. Дело сделано.
Кто-то постучался в главную дверь номера и этот шум на мгновение выбил меня из колеи. Казалось, мы были в море, отрезанные от суши, и втроем пытались удержаться на плаву, в то время как в нашем плоту образовалась дыра размером с кратер. Уит вышел из комнаты и через секунду вернулся, держа что-то в руке.
Он протянул это Рикардо.
— Телеграмма для тебя.
Дядя вскрыл ее и вытащил листок, бегло пробежался по строчкам и громко выругался. Он швырнул сообщение в сторону, и листок опустился на кровать.
Телеграмма гласила,
ТЫ НУЖЕН МНЕ НА ФИЛЕ ТОЧКА ПРОИЗОШЛА КАТАСТРОФА ТОЧКА ПРИВЕЗИ ВРАЧА ТОЧКА
АБДУЛЛА
— Я не понимаю, — воскликнула я. — Он болен? Что могло случиться?
— Он никогда бы не написал такое, не будь все действительно серьезно.
Дядя Рикардо подошел к своему сундуку и бросил в него рубашки. Он наклонился, чтобы поднять свои ботинки, но тут же издал пронзительный стон и коснулся раненной руки. Я бросилась ему на помощь и начала складывать рубашки, чтобы избежать образования новых заломов на ткани. Пока я складывала вещи, передо мной появилась рука Уита и я вздрогнула, поднимая глаза. Уит протягивал мне жакет моего дяди, пару брюк и несколько пар носков.
— Я сам в состоянии позаботиться о своих вещах, — проворчал дядя. — Я не беспомощен.
Мы с Уитом проигнорировали его, работая вместе, чтобы закончить начатое. Он бросил два перочинных ножа, спички, несколько египетских банкнот, дядины очки для чтения. Я положила зубную щетку и порошок, а также чистые бинты.
— Думаю, тебе стоит пересмотреть свое решение, — сказала я. — Ты все еще восстанавливаешься. Почему бы нам с Уитом не поехать? Я уверена, что мы…
— Нет, — перебил меня дядя. — Мы с Уитом поедем, а ты останешься здесь.
Способность дяди выводить меня из себя не имела границ. Его неоднократные попытки оставить меня или отослать раздражали, словно он водил тупым ножом по моей коже.
— Куда Уит, туда и я.
Мой муж едва заметно кивнул.
— Не забудь его лекарства, карманные часы и бутылку кленового сиропа. Тебе нужно взять дополнительное одеяло, если вдруг будут холодные вечера. Он ослаб после ранения.
— Практично, — сказала я.
— Подготовлено, — возразил он.
— Это одно и то же.
Дядя повысил голос, явно устав от того, что его оставили без внимания в разговоре.
— Это не будет расслабленным путешествием вверх по Нилу, Инез.
— Мы поедем вместе, — упрямо ответила я.
Дядя Рикардо поморщился и обратился к моему мужу.
— Нам необходимо добраться туда как можно быстрее, поэтому час пути мы проделаем на поезде, а остальную часть верхом на верблюдах, — он сжал кулак. — Не забывай, что ты мне должен.
Уит раздраженно фыркнул и жестом пригласил меня следовать за ним из спальни моего дяди. Я так и сделала, чувствуя, как в животе зарождается страх.
Я закрыла за нами дверь, чтобы мы могли остаться наедине. Уит повернулся ко мне, засунув руки глубоко в карманы.
— Он прав. Ты будешь нас тормозить, а сейчас самое главное, как можно быстрее добраться до Абдуллы.
Сначала я не поняла его слов. Он бы не сказал мне такой ерунды, он не мог. Я, не веря своим ушам, уставилась на него.
— Я буду вас тормозить? Я постоянно бегаю.
— Ты знаешь, что я имею в виду.
Я напряглась.
— Боюсь, что нет. У меня две ноги, как и у тебя, разве нет? — от разочарования мои глаза наполнились слезами.
Он не заметил или сделал вид, что не заметил. Так или иначе, он продолжал говорить, но слова словно расплывались.
— Ты никогда не ездила на верблюде, — сказал он. — Поездка на поезде будет ужасной и душной, и это только дорога в Асуан. Дальше наш путь лежит через пустыню, останавливаясь на ночь в палатках. Нет, подожди, в одной палатке. Одной. Мы не можем взять много багажа.