— С тобой все в порядке? — спросила я. — Ты выглядишь… словно прошла через тяжелое испытание.
— Ты все еще считаешь меня другом? — спросила Айседора без предисловий.
— Конечно, — мгновенно ответила я. — Почему нет?
Напряженное выражение ее лица сменилось робкой улыбкой облегчения.
— Тогда, может быть, ты позволишь мне войти?
Я быстро отступила в сторону и повторила:
— Конечно.
Айседора влетела внутрь и резко остановилась, едва не врезавшись в башню из деревянных ящиков. Она оглянулась через плечо, изящно приподнимая бровь, прежде чем обойти завалы и осмотреть остальную часть номера Уита.
— Что за дела?
— Я пытаюсь разобраться с этим уже три дня, — сказала я. — Но, похоже, становится только хуже.
Она тихо присвистнула.
— В ванной тоже есть! Откуда взялись все эти вещи?
Я вздохнула, закрывая дверь и пошла на звук ее голоса, пока она рассматривала высокие рулоны ковров, прислонённые к стене.
— Все принадлежит моим родителям. Ну, в основном все. Где-то здесь есть и мои собственные вещи.
Айседора огляделась, ее голубые глаза осматривали каждый угол.
— Я представляла, что твой номер больше.
— Как ты узнала, где я?
— На стойке регистрации, — рассеянно ответила она. — Боже правый, он очень маленький.
— На первое время сойдет.
Айседора кивнула, она была повернута ко мне лишь наполовину, и я наконец-то поняла, что она так отчаянно пыталась скрыть. Ее руки дрожали, а дыхание вырывалось наружу тихими, неглубокими выдохами. Она покачнулась и в моей груди вспыхнула тревога. Я жестом велела ей сесть на кровать.
— Ты в порядке? — спросила я.
Она сидела, сохраняя невозмутимое выражение лица.
— Я в порядке. Только голова немного кружится.
Я снова обратила внимание на состояние ее одежды, на усталый вид. Ее осанка была идеальна, но казалось, что она с трудом держит глаза открытыми.
— Когда ты последний раз что-нибудь пила? — требовательно спросила я. — Или ела? Где твой отец?
Айседора моргнула.
— Сегодня утром мне удалось выпить чашечку чая. Я не ела уже несколько дней. А что касается моего отца… — ее голос дрогнул, а самообладание дало трещину. — Понятия не имею.
Я опустилась рядом с ней.
— Я не понимаю.
— Последние дни выдались несколько трудными, — тихо призналась она. — Я пришла сюда, потому что … ну, потому что мне нужна твоя помощь.
— Тебе нужна моя помощь? — спросила я, приподняв брови.
Она поморщилась и отвела взгляд, пытаясь взять себя в руки.
— Прости, мне об этом трудно говорить.
Было бы вежливо не пытаться у нее выпытать больше информации. Я знала это, но знакомый приступ интереса обжигал горло. Вопросы так и рвались наружу. Айседора ни на что не жаловалась в те дни, что мы провели вместе, работая бок о бок под землей, описывая бесчисленные удивительные артефакты, найденные в гробнице Клеопатры. Она стойко переносила жару, тяжелый труд и постоянный надзор своего отца. Если она говорила, что последние дни выдались несколько трудными, то это означало, что она спустилась в ад и вернулась обратно.
Придется говорить прямо.
— Ты выглядишь нездоровой и измученной. Что случилось?
Она пошевелилась и посмотрела мне прямо в глаза.
— Могу я доверять тебе?
Я моргнула, застигнутая врасплох.
— В каком смысле? Доверить секрет? Да. Если ты собираешься просить помочь скрыть убийство, то нет. Я недостаточно хорошо тебя знаю для этого и надеюсь, что ты согласишься. — Я покраснела. — Не то, чтобы я когда-либо помогала скрыть убийство, но я надеюсь, ты понимаешь, что я имела в виду, не так ли?
Она рассмеялась, и жгучее напряжение, которое она все это время испытывала, спало на несколько градусов.
— Думаю, я чувствую себя немного лучше. Час назад я бы подумала, что это невозможно.
— Замечательно, — сказала я. — А я тем временем потихоньку схожу с ума от любопытства.
Я хотела снова рассмешить ее, но после моих слов все веселье исчезло с ее лица.
— Как только я произнесу это вслух, пути обратно не будет. Это станет реальностью. Я не смогу отказаться от своих слов. Не смогу взять их назад, — ее нижняя губа задрожала, и я едва не вскочила на ноги от шока, увидев ее столь расстроенной. Но я заставила себя успокоиться, вынуждая сохранять спокойствие, хотя мое тело всячески этому противилось. Мне хотелось встряхнуть ее.
— Все будет хорошо, — сказала я. — Расскажи. У тебя какие-то неприятности?