— А чего хочешь ты? — Айседора поерзала на сиденье, скромно поправив свою пышную юбку. Я была поражена ее способностью оставаться безупречной, в то время как мой внешний вид мог испортить малейший порыв ветра. Несмотря на мерное покачивание экипажа, когда он направлялся вдоль улицы, огибая многочисленных ослов, лошадей и повозки, заполонившие улицы, Айседора держалась достойно. Должно быть, здесь не обошлось без волшебства. Я восхищалась ею. Она была незаурядной восемнадцатилетней девушкой, а став молодой женщиной она превратится в настоящую угрозу. Если, кончено, у меня получится достаточно долго оберегать ее от ужасных родителей. Мысль о том, что я могу ее подвести, сразу же отрезвила меня.
— Эльвира умерла из-за мамы, — сказала я. — Я хочу отправить ее в тюрьму. Она знает, что случилось с моим отцом. Возможно, он все еще жив. Я хочу добиться от нее правды.
Айседора долго смотрела на меня.
— У меня есть другая идея. Что, если ты вернешься домой?
Я открыла рот, чтобы возразить, но она положила ладонь мне на плечо.
— Выслушай меня, прежде чем отвергать эту идею. Отстранение от ситуации может помочь. У твоего дяди будет время успокоиться, а разлука с Уитом позволит тебе взглянуть на произошедшее с другой стороны. Без средств к существованию, насколько твоя погоня за матерью будет эффективна?
Непроизвольно вспомнился разговор с Уитом. Мягко произнесенные им слова, когда я была уязвима. Я больше никогда не позволю себе быть такой рядом с ним. Но я держалась за его слова — мне не нужны деньги, чтобы пойти против матери. Чтобы выследить ее и заставить за все ответить.
Мне было достаточно завести нужные знакомства.
— У меня билеты первого класса, — медленно произнесла я.
Увидев растерянное выражение лица Айседоры, я поспешила уточнить.
— Один билет на поезд до Александрии, а другой на роскошный лайнер до Аргентины, — объяснила я.
— Я не понимаю, — сказала Айседора.
— Я могу вернуть оба билета, — продолжила я. — И тогда у меня будет немного денег. Хватит на еду и, возможно, снять номер на пару ночей. — Экипаж остановился у входа в Шепард. На террасе, заставленной плетеными столами и стульями, отдыхали постояльцы отеля, в окружении растений в горшках и карликовых деревьев. — Хотя, возможно, не здесь.
— Хорошо, — произнесла она ледяным тоном. — А что потом?
— Понятия не имею, — призналась я, перебирая идеи в голове. — Но она же должна была оставить какой-то след. Кто-то должен знать, где она жила, с кем общалась, куда ходила. Мама не призрак. У нее были знакомые, друзья. Она торговала артефактами. Должна быть… — меня осенила идея. — Айседора! Артефакты. Мы должны подумать о вещах, которые она украла.
Айседора уставилась на меня, приоткрыв рот от удивления.
— Прошу прощения?
— Мама не может хранить их долго — это небезопасно, и слухи о том, что гробница Клеопатры обнаружена с каждым днем распространяются все больше. Люди узнают. Это открытие века.
— Это полный идиотизм, — запротестовала Айседора. — Если мы не знаем, где мама, значит, мы и понятия не имеем, где находятся артефакты и как их искать.
В памяти всплыла квадратная карточка с изображением ворот. Это было приглашение на Врата Торговца.
— Она сбывала находки, — я кивнула, с волнением формируя в голове план. Наконец-то появился след. — Сделает это снова на новом аукционе.
— И ты знаешь, где он состоится?
— Нет, — призналась я с досадой. — Но кто-то должен. Может, нам удастся пробраться в один из Каирских клубов?
Айседора сузила глаза.
— Ты любительница бросаться с головой в ситуацию, прежде чем хорошенько все обдумать, не так ли?
— Мне говорили, что это одна из самых раздражающих моих черт, — призналась я.
— И у тебя есть привычка все делать в одиночку, — Айседора откровенно меня изучала, ее глаза, казалось, ничего не упускали. Они не соответствовали мягким чертам ее лица. Они были слишком взрослыми для столь юной девушки. — Я тоже ее ребенок.
Какая-то часть меня знала, что она предложит помощь, и я содрогнулась от этой мысли. Айседора выжидающе смотрела на меня, но все, что я видела — изуродованное лицо Эльвиры.
Там было столько крови.
— Мы должны работать вместе, — настаивала Айседора.
— Ты бы хотела увидеть своего отца в тюрьме?
Она прикусила губу, и на краткий миг ее глаза наполнились искренним сожалением.
— Я не могу поверить, что он так поступил, — она покачала головой, словно отгоняя все сомнения. — Он умрет, если продолжит в том же духе — я в этом уверена. Я бы предпочла навещать его в тюрьме, чем на кладбище.