В том направлении, где скрылся неизвестный.
Что нас заставляет совершать безумные поступки?
Какой бес толкает к иррациональности каждого живущего на Земле человека? Или кто-то возьмет на себя смелость утверждать, что никогда в жизни не делал глупостей? Извините, не поверю.
В детстве все мальчишки дерутся. Лупят друг друга, не смотря на то, что хрупкие детские кости и нежные внутренние органы как ни в каком другом возрасте подвержены риску серьезных повреждений. Глупость? Да, глупость. Все согласны, но скажут в один голос — дети, чего с них взять?
Хорошо.
Мы лезем по водосточной трубе, чтобы положить букет полевых ромашек на подоконник однокласснице. Потому что влюбились в первый раз. Мы забираемся на самую высокую скалу и, рискуя свернуть себе шею, ласточкой летим к далекой воде. Потому что это круто в глазах сверстников. Мы ругаемся с родителями и уходим в армию вместо института. Потому что считаем себя уже взрослыми. Мы женимся не на тех, и не с теми дружим. А самых близких людей можем, походя, смертельно обидеть. Или можем сами обидеться из-за пустяка на самого лучшего и настоящего друга, вычеркнуть его из своей жизни навсегда. И все это — глупости, глупости, глупости…
Продолжать? Наша юность обильно сдобрена глупостью и безумием. Но все снова дружно списывают это на «молодо-зелено».
Снова согласен.
И вот мы становимся взрослыми. Осторожными и продуманными. Бдительными к опасностям любого вида и недоверчивыми ко всему роду людскому. Казалось, наступила эра мудрых и взвешенных поступков, правильных взглядов и высоких ценностей. Умиляясь детским глупостям и раздражаясь на бестолковость подростков, сами мы… упорно продолжаем совершать ошибки. Только уже взрослые, серьезные и крайне болезненные ошибки. И они несравненно страшнее, если соизмерять их с пустяковыми просчетами юных лет.
Мы можем сцепиться с дураком-начальником и остаться без работы. С другой стороны, мы можем передовериться нечистоплотному подчиненному и… тоже остаться без работы. В лучшем случае.
Мы можем вступиться за девушку на темной улице и сесть в тюрьму за «превышение пределов допустимой обороны». Или не заступиться за нее. Шмыгнуть, трусливо мудрствуя, в сторону от распоясавшихся хулиганов. А на следующий день узнать из газет о гибели несчастной, и носить эту жгучую трещину на своей совести до гробовой доски.
Мы можем вложить все свои сбережения в мошенническую пирамиду и остаться ни с чем. Потому что дураки. Мы можем набрать кредитов и загнуться от процентов, прячась всю оставшуюся жизнь от бандитов-коллекторов. Потому что глупцы. Мы можем раствориться в работе и разрушить собственную семью. Потому что безумны.
Все! Я повторяю — все совершают безумства! И в любом возрасте.
Тогда, какой спрос с меня? Я — взрослый в теле ребенка. И мой спектр допустимой глупости гораздо шире. От первоклассника до подполковника. От «недодумал» до «перемудрил». От сопливых проказ до фатальных ошибок.
Которую, похоже, я и совершал в данный момент. Очередное дикое безумство — иначе свой выбор я и не расценивал.
И упрямо продолжал идти во мрак…
Глава 40
Я сидел на полу в темном помещении и слушал голоса за дверью
В конце не очень длинного подземного пути была узкая и крутая лестница, которая и привела меня в эту комнату, совершенно цивилизованного вида. Разве что немного захламленную неаккуратным обитателем.
И темнота здесь перестала быть абсолютной. Свет в каморку проникал из-под двери, перед которой я уселся, по-турецки поджав ноги под себя. И оттуда же доносились приглушенные голоса. Чаще всего слышался мужской голос. Чуть реже — разнообразные детские, или даже подростковые. И еще один голос, женский, я слышал всего раза три.
Сейчас я уже слушал эти голоса большей частью невнимательно, рассеянно потирая ушибленную где-то коленку. Когда и где ударился, даже не заметил. А сейчас, поди ж ты, разболелась, зараза.
Вообще то, если честно, мою импровизированную медитацию перед дверью можно было бы назвать шоковым ступором. Я ведь и на боль в колене отвлекался намеренно для того, чтобы хоть как-то систематизировать бушующий хаос в собственной голове. Сделанное мною в этой кладовке открытие было чудовищным по своей изощренности. И до обидного гениальным по своей простоте.
Я узнал этот мужской голос.
И теперь понятия не имел, что делать с этим дальше. Меньше всего мне хотелось возвращаться за помощью через мрачные коридоры подземелья. Хотя по всем оценкам — это был бы самый правильный и мудрый шаг.