Айбике заплакала. Соленые слезы лились по щекам, оставляя не ровные дорожки, на не слишком чистом лице. Наверно, Зульфия права, и такой как она, лучше умереть, а не позорить мир своим присутствием.
Жена Отто какое-то время молча слушала всхлипы, доносящиеся с топчана. Девушку ей было по своему жаль, но годы, проведенные с таким человеком, как Отто заточили ее сердце в камень. Невозможно остаться ангелом, полжизни проведя в преисподней. Но видно не столь прочна была эта броня, так как чужое горе все же трогало, заставляя сменить ненависть безотчетной жалостью.
- Прекрати реветь! - Зульфия протянула Айбике пиалу с бульоном. - От слез нет толку, они не спасут и не сделают жизнь проще. - Женщина отломила половину сухой лепешки и протянула ревущей девушки. - На вот, поешь лучше. Если подержать хлеб над пиалой, он размякнет от пара и вновь станет вкусным. Ты тоже должна быть тверда, и когда-нибудь придет твое время, и кто-нибудь поможет вернуть тебе вкус жизни. - Зульфия замолчала, держа свой ломоть над чашей. Но, минуту спустя, будто и не было этого гнетущего молчания, начала свой рассказ: - Когда-то моим бульоном стал Отто. Ты, наверно, удивляешься, как я могу любить его? О, я люблю не того, кем он стал, но того кем был. В моем сердце живет вихрастый мальчишка, что спас меня от гнева отчима. Моя мать была из тех, о которых соседи говорят - непутевая. Учебу забросила, замуж не вышла, ребенка в подоле принесла. Когда мать мной понесла, семья отвернулась от нее. Дед мой был праведный мусульманин, для которого современные реалии тонули в ветхом завете. Он так и не смог простить дочери ее греха. Мой отец (если, конечно, так можно назвать человека, который ни разу не взял на руки свое дитя), вышвырнул беременную женщину, как дворовую собаку, отрекшийся от меня, еще до рождения. Маме пришлось трудно, но она выжила, наверно, поэтому встретив Сашу, растворилась в нем, ища ту силу и опору, которую может искать лишь уставшая женщина в объятьях мужчины. Саша не был мусульманином, от того не гнушался вина.... Да какого вина! Бражки! -Зульфия брезгливо сплюнула. - А, выпив, порой поколачивал нас. Мама терпела. А я, как подросла, отпор давать стала, за что получала еще сильней. Свидетелем одной из таких сцен, стал Отто. Он избил Сашу до полусмерти, а когда тот просил о пощаде, сказал, что лишь трус бьет женщину, а увидав мужика, начинает молиться. На следующий день в наш дом пришли сваты. Мать с радостью отдала меня в другую семью, не смотря на то, что в то время я не успела справить пятнадцатилетия и законом такое не поощрялось. Но что такое закон для детей гор? Ты и сама знаешь, в аулах нет государства, там свои князья и свои холопы, свои заветы и свои табу. Я не хотела замуж, но Отто тронул мое сердце, да и домашний террор не оставлял выбора. Вскоре мама умерла. Местный фельдшер констатировал кровоизлияние в мозг, но я была уверенна - это Саша убил маму. Однажды ночью я пришла в дом, где прошло мое детство. Отчим сидел за столом, как всегда неразлучный с граненым стаканом. - Зульфия прикрыла глаза, то ли скрывая старые слезы, то ли отдаваясь воли воспоминаний. Голос женщины изменился, казалось, она забыла, что все это дело давно минувших дней, а не происходит здесь и сейчас. - Я спросила у него, за что он убил маму. Саша засмеялся и сказал, что моя мать была дурой, нужной лишь пока раздвигала ноги. А как заартачилась, надобность в ней и отпала. Не знаю, откуда во мне взялась сила.... Я кинулась на него с голыми руками.... Вцепилась в его горло, словно дикий зверь. Он был изрядно пьян и оттого неуклюж, во мне же кипела чистая, ничем не разбавленная, ярость. Повалив Сашу на пол, я кусалась и царапалась, метя отчиму в глаза и шею. В какой-то момент ни то от боли, ни то от студеного пола, он отрезвел и, вцепившись мне в плечи, скинул с себя. Дальше, время будто остановилось. Саша бил меня головой о дощатый пол, в дикой озлобленности выкрикивая, как он избивал мою мать, пока из ее ушей не хлынула кровь. Я же слушала его, чувствуя, что теряю сознание, и вскоре окажусь рядом с той, которая уже приняла смерть от рук этого монстра. Но в какой-то момент, хватка Саши ослабла и, сквозь туман забытья, я услышала голос Отто. - Зульфия вновь открыла глаза, глядя на Айбике уставшим взглядом женщины с нелегкой судьбой. Вы никогда не встретите такого взгляда у представителя сильного пола. Миром правят мужчины, оставляя женщинам лишь слабую надежду о справедливом правлении. Этот затравленный, полный горечи взгляд, можно встретить только у тех, кто понял, что ждать справедливости не приходится. Иногда, глядя в глаза своей уставшей матери, Айбике задумывалась, в чем был великий замысел Божий, когда, создавая два равноправных существа, он сделал одно из них более слабым? И всегда ли будет зависеть женщина от милости мужчины?