Дверь скрипнула и в комнату вбежала запыхавшаяся Мирим. Не снимая грязных сандалий, девочка подбежала к матери, хватая ее за холодные руки:
- Мамочка, мама, это правда? Та женщина, она сказала, что отчим явиться за тобой. Сказала, что заберет тебя, а меня бросит тут одну! Мама, это правда?
- Глупая. Я никогда тебя не брошу. Не слушай, что говорит та женщина, она просто ненавидит меня и любит твоего отца. Обиженная женщина способна на многое. А эта к тому же не самая лучшая. - Айбике прижала к себе Мирим, успокаивающе поглаживая растрепанную голову девочки. - Не слушай никого. Разве могу я тебя оставить?
Игорь появился на третий день от памятного разговора. Потрепанный, в помятом костюме и с бегающими глазами, он больше не внушал трепет и уважение, скорей, напротив, заставлял испытывать жалость. Эту самую жалость, Айбике душила в себе всеми силами. Нет ничего хуже, чем вернуться к мужчине из сострадания, такая жизнь не принесет облегченья никому, лишь ляжет тяжким грузом на грудь.
Игорь часто сглатывал и нервно одергивал рукава, словно в бесплодной попытке скрыть мелкий тремор рук. Лишь выражение воспаленных глаз, то самое с ноткой призрения ко всему миру, заставляло верить Айбике в то, что это все же ее супруг, а не какой-то несчастный двойник, всю жизнь проживший за гранью нормальной жизни. Наверно, Зуьфия была права в предположении о более тяжелых наркотиках, иначе как молодой, амбициозный, успешный мужчина, мог превратиться в то, что сейчас Айбике имела честь наблюдать.
- Даже в дом не пустишь? - Голос Игоря тоже претерпел изменения. Вместо мягкого баритона, которым он умел заговаривать зубы любым прокурорам, раздалось воронье карканье. - Не смотри на меня, как судья на подсудимого, я знаю, что немного не в форме. - Супруг разве руками, словно желая показать своим жестом - гляди вот он я, да таков, но что поделать?
- Немного? Всевышний, да что ты такое употребляешь, если это состояние для тебя немного?
- Тебя это не касается. Это все баловство, я могу бросить. Хоть завтра. Ты вернешься ко мне, если брошу. - Игорь не спрашивал, он утверждал. Будучи полностью уверенным в своих словах, он не замечал скепсис в глазах супруги.
- Вот как бросишь, так и приходи. - Айбике отвернулась и все так же, не пропустив мужа в дом, захлопнула дверь. С улицы раздался звук сдерживаемых рыданий. Это было ужасно. Ужасно слышать, как плачет мужчина, еще ужасней, если это твой супруг, но самое страшное, то, что он сам верит своим слезам, хоть и нет в них искренности ни на грош.
В первые Айбике порадовалась тому, что Мирим ушла куда-то с Отто. Ей не хотелось видеть упрек в глазах дочери. Их странная дружба с Черным Глазом пугала. Айбике слишком боялась, что однажды она уйдет жить к нему, или он попросту украдет девочку, как когда-то саму Айбике. Головой женщина понимала, что теперь Отто есть, что терять, и он не станет воровать ребенка, с которым ему и так никто не мешает видиться. Тем более, рискуя оставить свободу и свои капиталы. Но сердце матери! Кто объяснит неугомонному органу, что нет опасности для его дитя? Никто. Так было всегда, отпуская ребенка, ты отпускаешь с ним и свою душу.
Рыданья под окном смолкли, сменившись тяжелыми вздохами и всхлипами. Лишь спустя четверть часа, Игорь засобирался и ушел прочь, что бы вернуться к вечеру.
Этим вечером, за ужином собралась вся семья. Малике, помешивала в казане лагман, Ахмед, присев на пороге раскуривал самокрутку, Айбике накрывала на стол, а Мирим мастерила что-то из деревянных бусин. Покой семейного очага, успокаивал, дарил тепло и ощущение дома. Того, в который приятно вернуться после трудного дня, того, в котором принято обсуждать проблемы и делиться секретами.
- Сегодня приходил Игорь. - Расставляя тарелки, решилась на откровенность Айбике.
- Что он хотел? - Ахмед не пытался скрыть злобы в голосе. Набожный, праведный мусульманин до мозга костей, сейчас он помышлял об убийстве, не боясь гнева Всевышнего.