Еще бы не помнить, подумала я.
— Да, помню, — сказала я и, не удержавшись, добавила: — Я также помню, что ты был по уши в нее влюблен.
Ник пожал плечами.
— Десять лет назад я влюблялся в кого-нибудь каждую неделю. Как бы там ни было, ничего хорошего мне с ней не светило. Если ей кто и нравился, то, по-моему, это был Мак.
— Мак?
Неужели я так сосредоточилась на Нике, что не заметила этого?
— А ты разве не догадалась? Впрочем, Барбаре нужен был пропуск в медицинскую школу. Ее мать серьезно заболела, и на лечение уходили все деньги, отложенные на учебу Барбары. Вот почему она вышла за Брюса Гэлбрейта. Они поженились тем же летом, помнишь?
— Вот еще один факт, оставшийся неизвестным для следствия, — медленно произнесла я. — Брюс ревновал к Маку?
Ник пожал плечами.
— Этого Брюса трудно было понять. Хотя какая теперь разница? Ты разговаривала с Маком меньше недели назад. Ты ведь не думаешь, что он из-за Брюса где-то прячется?
Я почувствовала себя глупо.
— Разумеется, нет, — сказала я. — Да я о нем ничего толком и не знаю. Брюс ни разу не приходил к нам домой с тобой и Маком.
— Он нелюдим. В последний год учебы, когда мы гуляли по ночным клубам в Виллидж и Сохо, если он и присоединялся к нашей компании, то все равно держался особняком. Мы так его и прозвали — Одинокий Странник.
Я вглядывалась в лицо Ника, надеясь услышать еще какую-нибудь подробность.
— После исчезновения Мака, когда началось следствие, полиция допрашивала Брюса? В деле я нашла лишь его показания о том, когда он в последний раз видел Мака в квартире.
— Думаю, его подробно не допрашивали. Да и зачем? Они с Маком никогда не поддерживали никаких отношений.
— Недавно старая подруга напомнила мне, что за неделю или около того до своего исчезновения Мак с другими студентами побывал в одном клубе. В тот же вечер пропала первая девушка, которая оказалась в том же клубе. Ты не помнишь, Брюс тогда был с ними?
Ник задумался.
— Да, был. Я помню потому, что клуб недавно открылся, и мы решили туда сходить. Но сейчас мне кажется, что он ушел рано. Он ведь никогда не был душой компании. Становится поздно, Каролин. Спасибо за приятный вечер.
Он наскоро чмокнул меня в щеку и открыл дверь в вестибюль. О том, чтобы как-то встретиться вновь, даже речи не зашло. Я пересекла вестибюль, направившись к лифту, затем обернулась.
Ник уже сидел в машине, а Бенни стоял на тротуаре, прижимая к уху мобильник. По его лицу нельзя было ничего понять. Дав отбой, он почему-то зловеще улыбнулся, сел в машину и уехал.
23
Каждое воскресенье Говард Альтман приглашал своего босса Дерека Олсена на завтрак. Встречались они ровно в десять часов в ресторанчике «Лэмнлайтер», возле одного из домов, которым владел Олсен на Амстердам-авеню.
За десять лет, что Альтман проработал на брюзгу Олсена, он очень сблизился со старым вдовцом, тщательно выстраивая их отношения. В последнее время Олсен, которому стукнуло восемьдесят три, не скрывал, что все больше и больше недоволен своим племянником — единственным близким родственником.
— Знаешь, сынок, Стиву наплевать, жив я или мертв, — заявил он, подбирая с тарелки остатки яичного желтка кусочком тоста. — Ему бы следовало почаще меня навещать.
— Уверен, Дерек, что Стиву далеко не наплевать, — беспечно ответил Говард. — Во всяком случае, мне точно не наплевать, однако все же я не могу вас убедить, что не стоит заказывать два жареных яйца с беконом и сосисками, когда мы встречаемся по воскресеньям.
Взгляд Олсена подобрел.
— Ты хороший друг, Говард. Мне повезло в тот день, когда ты пришел ко мне наниматься на работу. Ты симпатичный парень. Хорошо одеваешься. Умеешь себя вести. И я могу играть в бридж или гольф с друзьями и быть спокоен, что ты за всем присмотришь. Так как там дела с нашими домами? Полный порядок?
— Считайте, что так. Пара ребят из восемьсот двадцать пятого немного задержали оплату, но я уже заходил к ним и напомнил, что в вашем списке благотворительных организаций их имена не значатся.
Олсен хмыкнул.
— Я бы выразился покруче. Приглядывай за ними. — Он постучал чашкой о блюдце, сигналя официантке, что хочет вторую порцию кофе. — Что-нибудь еще?
— Есть одно дело, по-настоящему меня удивившее. Вчера позвонил Гас Крамер и сообщил, что уходит через две недели.
— Что? — Лицо Дерека Олсена сразу перестало быть благодушным. — Я не хочу, чтобы он уходил, — сухо произнес босс. — Он лучший из всех смотрителей, которые у меня когда-либо служили, а Лил печется о студентах, как наседка. И родителям она тоже нравится. Она производит на них хорошее впечатление. Так почему они хотят уйти?