“Очень разумный ход, Феникс. Спасибо. Избиение немощного старика только ухудшит текущую ситуацию”, — подумал Треску.
— «Я этого сорок пять лет ждал», — сказал старик. — «Просто хотел перед смертью отплатить вам, сволочам, за всё, что вы сделали. Надеюсь, ты в аду сгоришь!» — затем старик повернулся к Фениксу. — «А что касается тебя, сержант… Твой отец, чёрт его подери, должен был этим своим “Молотом” прикончить их всех, пока возможность была!»
Любой ответ на эту реплику лишь усугубил бы ситуацию. Кто-то из толпы увёл ветерана в сторону. Взгляд Феникса на мгновение угас. Казалось, он погрузился в воспоминания.
“Всё-таки не такой он уж и непробиваемый, раз так реагирует на слова об отце”, — мысленно заметил Треску. Адам Феникс был военным преступником, создателем оружия массового поражения, заставившего СНР сдаться в Маятниковых войнах. И именно этим оружием воспользовалось правительство КОГ, чтобы принести в жертву всю Сэру ради спасения центральной части страны. Треску хватило ума не винить сына за грехи отца.
— «Ну, добро пожаловать в список отъявленных мразей», — усмехнулся Треску. — «А ведь в него так просто не попадёшь».
— «Окажите мне услугу, капитан», — Фениксу за считанные секунды удалось разогнать всех собравшихся, и в радиусе десяти метров от них царила пустота. — «Люди и так сейчас на взводе. Давайте мы сами с бунтующими будем разбираться».
— «Да у меня своих таких, которые на взводе, хватает, сержант», — ответил Треску, вытирая кровь с верхней губы. — «И вам не нужно стараться искупить грехи своего отца, как и мне не надо заглаживать вину за дела моего. Хотя, мой отец счёл бы, что это мне тут стоит извиниться за то, что нарушил обещание, данное ему на смертном одре».
Феникс в ответ одарил его странным взглядом, но не полным негодования, как предполагал сам Треску, а скорее пытливым, как будто Миран только что решил проблему, терзавшую Маркуса долгие годы.
— «Да, я знаю. В той войне обеим сторонам пришлось немало поступиться своими моральными принципами», — сказал Феникс. — «И все мы подвели наших отцов».
“Если бы ты со своим отрядом не украл технологию “Молота” у СНР тогда на Асфо, использовали бы мы её в итоге на КОГ? Конечно, использовали бы. Значит, ты был повинен в преступлениях твоего отца? В этом вся проблема нарушения порядка — это просто невозможно. Причинно-следственная связь тут же рушится, и мы скатываемся обратно к племенному строю, где у каждого есть оправдание своим действиям”, — размышлял Треску.
— «Своего-то я уж точно подвёл», — сказал он, задумавшись о том, чем именно так задел Маркуса за живое. — «Спасение гораснийского народа стало целью всей его жизни, и мне надо действовать по ситуации, чтобы не дать моим людям погибнуть».
Феникс, бросив взгляд на Треску, лишь молча кивнул в ответ. Уже было проблеснувший в его глазах огонёк откровения погас, и Маркус вновь выглядел уставшим и потрёпанным.
— «Рад, что мы разобрались, что для нас на самом деле важно», — сказал он, зашагав в сторону. Внутренний голос подсказывал Треску возвращаться в лагерь, но он ведь мог свободно перемещаться по всему острову и по территории базы. Пора было сходить в док и узнать, как проходит ремонт его подлодки “Зефир”.
“А ещё надо бы проверить, что в радиоэфире творится. А Хоффману вопросы уже потом задавать буду”, — решил Треску.
ПОДЗЕМНЫЕ СКЛАДЫ, ВОЕННО-МОРСКАЯ БАЗА “ВЕКТЕС”.
— «Чёрт подери!» — выругался Хоффман. — «Две войны пережили и не срались друг с другом по каждой мелочи, а тут на тебе: попросили мудака какого-то сдать свои закрутки на зиму, так сразу драку затеяли, как алкаши в кабаке».
Маркус шёл впереди полковника, включая освещение в коридоре по ходу движения. Старые длинные люминесцентные лампы и ещё более древние лампочки накаливания, покрытые пятнышками от мёртвых насекомых, заморгали, возвращаясь к работе.
— «У ветеранов от такого, наверно, крышу снесло. То ещё зрелище», — ответил Маркус.
— «И как Треску всё это воспринял?»
— «Что именно? Этого с грузовиком или ветерана?»
— «Ветерана».
Маркус на пару секунд умолк, словно подбирая нужно слово.
— «Спокойно воспринял», — наконец ответил он.
Обычно в подземных тоннелях царила тишина, но сейчас Хоффман слышал, как откуда-то издалека эхом раздаются чьи-то голоса. Шарль решил использовать несколько складских помещений под размещение людей. Хоффмана поражало, как вообще кто-то добровольно захочет спать в таком месте, но, возможно, жители Пелруана сочли, что тут безопаснее. Наводившие жути тоннели и вылазки под землю — всё это было знакомо лишь тем, кто воевал с червями. Этой судьбы жителям острова удалось избежать.
— «Треску вообще удивлять умеет», — сказал Хоффман. Маркус в ответ лишь что-то пробурчал, возможно, согласившись с полковником.
— «Так, мы пришли. Здесь налево надо повернуть».
— «Хорошо хоть мы тут всё не посжигали тогда».
— «За это Дома благодарите».
Хоффман уже было считал, что они с Маркусом никогда снова не будут вот так спокойно вести беседу после краха Эфиры под натиском червей. Что вообще можно сказать человеку, которого сам отправил под трибунал, а затем бросить умирать в захваченной червями тюрьме? Но всё же им как-то удалось за последние два года найти в себе силы и наконец-то извиниться друг перед другом, хоть примирение и вышло затянутым. Теперь же всё стало, как прежде, и Хоффман с Маркусом вновь питали друг к другу взаимное уважение, какое и было между ними до нападения на Эфиру.
“Он нарушил мой приказ. Ударил меня. Ладно, драку я ещё бы мог простить, но всё остальное… Или мог? Мы потеряли Эфиру. А он вместо того, чтобы занять оборону, побежал искать своего непутёвого шибко умного отца”, — размышлял Хоффман. Отец Маркуса всё равно погиб, и не надо было обладать способностями к телепатии, чтобы понимать, что Маркус до сих пор винит себя в этом.
“Может, у него уже и сил не осталось, чтобы ненавидеть меня. Нам обоим есть за что винить себя до конца жизни. Хотя я всё равно считаю, что его отец не стоил всех этих усилий”, — думая об этом, Хоффман сожалел, что наговорил тогда всякого Маркусу. Да, тот всё же его за дело ударил. Полковник постарался продолжить их скупую беседу.
— «Феникс, как думаешь, может, я зря на Прескотта так ощерился?»
— «Если бы вы видели то, что видели мы в “Нью-Хоуп”, то не задавали бы сейчас таких вопросов».
Как и на всех других военно-морских базах КОГ, где бывал Хоффман, под базой на Вектесе протянулся целый подземный лабиринт из хранилищ, бомбоубежищ, оружейных комнат, складов с боеприпасами, цистерн с топливом и залов с машинным оборудованием. Он напоминал полковнику раскинувшиеся ветки дерева, или столь же обширную корневую систему. Большинство комнат вообще ничем не отличались друг от друга, и тут легко было заблудиться, если не следить за ржавеющими металлическими табличками в тоннелях. Но Маркус, казалось, знал тут всё, как свои пять пальцев. Свернув налево, он прошагал до конца тоннеля и упёрся в сваренные из металлических листов двойные двери, на полированной поверхности которых отражался тусклый свет ламп.
— «Вот и пришли в библиотеку», — сказал он, поворачивая ручку двери.
Войдя в распахнувшиеся двери, Хоффман очутился в очередном хранилище. Под сводчатым потолком комнаты высились ряды деревянных шкафов, полки которых были забиты коробками с каким-то папками. По его прикидкам тут должны быть сотни тысяч документов. Справившись с охватившей его на мгновение паникой от осознания того, сколько же месяцев уйдёт на то, чтобы всё это прочесть, полковник напомнил себе, что документооборот в армии КОГ всегда был скрупулёзным и выверенным. Все записи должны были быть рассортированы в каком-то порядке.
— «Их по годам разложили», — сказал Маркус. — «Не особо помогло».
Хоффман проглядел бумаги из ближайшей к нему коробки. Они были датированы тремя столетиями назад.