Сев в автомобиль, Джейс завёл двигатель. Дом даже не видел, что случилось с тем парнем, которого он к земле прижимал коленом.
— «Дом, давай быстрее. Тай, ты тоже на месте не стой».
Да, им точно пора было уходить. Захлопнув за собой пассажирскую дверь, Дом постарался сконцентрироваться на том, почему именно он во всё это влез. Джейс втопил педаль газа в пол. Но даже рёв разгоняющегося мотора не смог заглушить звук очередного выстрела, а затем и вопль, эхом разнёсшийся по улице и даже не думавший утихать вдали.
Всю дорогу они хранили молчание, прервав его лишь в километре от госпиталя имени Райтмана. Джейс наконец-то выдохнул.
— «Да уж, слово он держать умеет», — сказал он.
Дому казалось, что он до сих пор слышит эти крики, которые никогда для него не стихнут теперь. Но в этом мире надо бороться за то, что ещё можно спасти, наплевав на всё остальное.
ГЛАВА 12
«Я понимаю, что ты не хочешь писать мне в ответ. Но я всё равно не перестану отправлять тебе письмо каждую неделю, ведь рано или поздно какое-нибудь из них дойдёт до тебя. Я буду писать тебе до того дня, пока ты не выйдешь на свободу. Я буду здесь ради тебя, Маркус. Клянусь, что дождусь тебя».
(Из письма лейтенанта Ани Штрауд
для заключённого №B1116/87, Феникса М.М.
Письмо не было доставлено.)
ДОМ ПРАВИТЕЛЕЙ, ДЖАСИНТО. МЕСЯЦ МОРОЗОВ, СПУСТЯ 12 ЛЕТ СО “ДНЯ ПРОРЫВА”.
В последнее время Хоффман редко смотрел выпуски новостей, ведь и так уже знал, о чём там будут говорить.
Ему вовсе не хотелось выслушивать криворукие попытки какого-то нахлебника из “Государственного телевидения Тируса” убедить его в том, что ситуация под контролем. Какой там, к чертям собачьим, контроль? Полковник во всех подробностях знал, насколько тяжёлая сложилась ситуация, но вот предугадать масштабы и сроки её ухудшения не мог, ведь черви не посещали занятия по основам стратегии в военной академии и не следовали основным принципам КОГ. Судя по всему, они вообще не следовали какой-либо военной логике. Тем не менее, глупыми их не назовёшь, ведь войну-то они выигрывали.
Изучив снимки, сделанные во время разведывательных вылетов “Воронов”, Хоффман попытался разобраться в сводной карте, собранной на стене боевого информационного центра, но шум вокруг лишь мешал ему. Ремонтные бригады устраняли повреждения в здании, а от всего этого скрежета сверления и грохота ударов молотком у полковника аж зубы мудрости разболелись. В самой комнате раздавался стрёкот принтеров, а радисты сверяли отчёты от пилотов и артиллерийских расчётов. Хоффман сосредоточил всё своё внимание на красной линии, отмечавшей границы разросшегося во все стороны города посреди Эфиры. Теперь же эти территории, в основном, либо черви захватили, либо там одни руины остались. На востоке, возле самого берега находился последний район, который КОГ ещё удавалось удерживать. Ну, вернее, большую его часть удавалось, в которую входили порт Джасинто и прилегавший к его границам небольшой участок Эфиры. Линия на карте была испещрена пометками, так как черви периодически совершали вылазки на эту территорию. Эти бесцеремонные серокожие твари даже до памятника Неизвестным Воинам добрались.
“Туда им залезть я в жизни не позволю. Хуй с ним, пусть даже придётся самому в одиночку держать там оборону с простым ножом”.
После боя за мост Канцелярского суда Хоффман ждал, что черви в любой момент в масштабное наступление пойти могут. Но вместо этого они совершали периодические набеги малыми группами, что совершенно не соответствовало ожиданиям полковника, готовившегося к новому штурму Эфиры.
“Чего же они ждут? Какой будет их следующий шаг? Почему не бросят в бой все имеющиеся у них силы?”
Стараясь из всех сил отвлечься от посторонних шумов, Хоффман даже не заметил, как к нему со спины подошёл Прескотт. На такой работе не заметишь и проехавший рядом танк.
— «Я вот чего не понимаю», — вдруг заговорил Прескотт, чеканя каждую гласную, отчего Хоффман аж вздрогнул. — «Даже имея преимущество, они никогда не доводят дело до конца. Интересно, они просто не хотят, или же не могут?»
— «Знай бы мы это», — ответил Хоффман, — «то уже бы их в пыль раскатали».
Порой полковнику вполне удавалось найти общий язык с Прескоттом, а порой он лишь испытывал к тому отвращение, причём даже сам не понимал, за что именно. Но ведь этот человек, занимавший пост главы государства, под флагом которого служил Хоффман, вовсе не обязан был стать его лучшим другом. Председателю приходилось сохранять хладнокровие для принятия глобальных решений. Но Хоффману никогда не удавалось разгадать, о чём же на самом деле думает председатель, причём он каким-то образом понимал, что тот специально ведёт себя так, чтобы никогда своих истинных эмоций не выдать. Полковнику казалось, что его во что-то не посвящают, хотя он даже не мог сформулировать, во что же именно.
— «Думаю, им не хватает мощностей, оттого они и вынуждены постоянно пополнять поголовье своих, так сказать, ручных питомцев», — предположил Прескотт.
— «Это ваша предположительная оценка, сэр?»
Прескотт на долю секунды замешкался с ответом. Заметивший это Хоффман задумался над тем, вышло ли это предумышленно.
— «Полагаю, что да, но обоснованная опытом», — ответил Прескотт. — «Где такое видано, чтобы противник, произведя массированную атаку, сумел истребить четверть населения планеты всего за несколько дней, а затем десять с лишним лет не мог бы добить остатки сопротивления, несмотря на огромное численное превосходство?»
— «Такое возможно, когда у самого противника проблемы со снабжением войск припасами. Они уже начали выдыхаться», — заметил Хоффман, хотя всё это и так уже было понятно. Полковник просто смирился с мыслью о том, что никто не знал, кто такие эти черви, откуда они взялись и к чему стремились кроме истребления всех людей на планете до последнего. — «Или же противник просто не пойми с чего решил в какие-то ебанутые “кошки-мышки” с нами поиграть, даже не попытавшись обговорить условия капитуляции. Но так как нам приходится вести войну из последних сил, используя все ресурсы, в нашем распоряжении осталось не так уж и много вариантов, какую стратегию выбрать. Нам придётся воевать, пока не победим, или же не погибнем. Вот такой расклад».
Теперь Прескотт стоял уже прямо рядом с ним, почти что касаясь плечом Хоффмана, и изучал карту на стене.
— «Не стану спрашивать вас, сколько ещё мы продержимся», — сказал он.
— «Это хорошо, потому что я, чёрт подери, сам понятия не имею, что на этот вопрос вот так сразу ответить».
— «Понимаю, Виктор. Мне жаль, что так вышло».
Судя по тону Прескотта, последнюю фразу он произнёс вполне искренне. Хоффман решил принять её за чистую монету.
— «По нашим наблюдениям эти криллы всё чаще стали появляться по ночам. Одно радует: черви, судя по всему, их тоже не любят, так что количество вылазок Саранчи в тёмное время суток заметно сократилось. Но из этого следует, что черви либо этих тварей сами вывели, а потом что-то пошло не так, либо тут кроется нечто совершенно иное».
— «Не хочу вас раньше времени обнадёживать, Виктор, но я изо всех сил подгоняю команду из Управления оборонных исследований, чтобы они как можно скорее доделали светомассовую бомбу».
— «А, да. Адам Феникс не успел довести этот проект до конца, так ведь?» — спросил Хоффман, тут же выругавшись про себя. Стоило ему едва лишь произнести это имя, как вдруг его захлестнула лавина воспоминаний. Полковнику приходилось заставлять себя не думать о том дне, чтобы это не отвлекало его от работы. Он оглянулся по сторонам, дабы убедиться, что Аня не слышит их разговор. — «Если нам удастся этих гадов перебить прямо в их туннелях, то это в корне изменит всю ситуацию».
— «Как только они наладят работу системы наведения на цель, так сразу и пустим бомбу в дело», — ответил Прескотт. — «Заодно и разберёмся с гнёздами этих криллов».