— «Для тебя работа есть, Рив», — сказал он.
— «Сколько даёшь?»
— «По пачке сигарет в неделю».
— «Замётано. Кому по жопе надавать?»
— «Никому. Надо приглядеть кое за кем».
Нико Ярви был вполне неплохим малым для надзирателя. Он, конечно, испытывал молчаливую неприязнь к большинству сидевших тут ублюдков, но и Рив питал к ним схожие чувства, так что всё было нормально.
— «Пытаюсь вот догадаться, о ком ты говоришь, но на ум лишь новенький приходит. Ну, раз уж к нам столько лет никого не переводили».
— «Да, я про Феникса. Мы дали ему время, чтобы освоиться, но пора его в общую зону выпускать».
— «И на это есть какие-то особые причины?»
— «Приказ председателя. У Феникса связей валом. Получил Звезду Эмбри, сам выходец из небедной семьи, отец — знаменитость, и всё такое. Короче, проследи за тем, чтобы ему глотку не вспороли. И чтобы он сам не вскрылся. Будет пристально пялиться на верёвки и ремни — сразу свистни мне».
— «Сам я этого не видел, но, как говорят, Кэмпбелл его даже с ног сбить не сумел. Может, это вас от него защищать надо», — усмехнулся Рив. Среди заключённых сейчас только и шли разговоры, что о Фениксе. Даже ставки делали на то, сумеет ли он вырубить Дэна Мерино. — «Рисково немного с моей стороны постоянно возле его камеры крутиться. Может, он из тех, кто любит кошке пинка отвесить, когда день не удался».
— «Сам разберёшься», — Ярви кивнул ему с таким видом, чтобы Рив принимался за дело, и направился к выходу. — «Пачка в неделю, договорились?»
Рив остался стоять во дворе, сунув руки в карманы своей робы. Он взглянул на кусочек неба у себя над головой, ставший единственной частью мира за стенами тюрьмы, который он в последний раз видел ещё до появления червей. В лицо ему ударил лёгкий дождик с острыми кусочками снежной крупы. Над тюрьмой на большой высоте пролетел вертолёт. Вероятно, это означало, что где-то поблизости находятся риверы. Рив решил, что пора заканчивать прогулку на сегодня, а пройтись он сможет и по этажу внутри. Раз уж надо было повидаться с этим Фениксом, то почему бы не сделать это сейчас? В общем-то, было бы лучше как раз в данный момент всем этим заняться, пока куда менее доброжелательные обитатели тюрьмы не устроили новоприбывшему тёплый приём.
Рив гордился своей работой. Он убивал людей, но делал это профессионально, не допуская расхлябанности и не переводя всю эту херню на личный уровень. А ещё он спас нескольких от избиений. Такова была его работа, только теперь он выполнял её по поручению уже другого начальника, да и платили ему сигаретами и мылом вместо пачек денег с купюрами из разных серий, чтобы их нельзя было отследить. Но такие детали Рива не особо волновали, ведь он до сих пор имел работу, а, значит, был нужен. Именно эта мысль и позволяла ему жить дальше. Тюрьма стала для него не более чем издержкой производства, а вовсе не причиной для того, чтобы всё бросить и покрыться плесенью. Рив был совершенно уверен в том, что однажды выйдет отсюда, а когда это случится, то придётся сразу браться за дело.
Крыло “D” осталось единственным рабочим блоком в “Глыбе”. Помещение представляло собой просторный зал со сводчатой застеклённой крышей, а двери камер по обеим сторонам напоминали ряды магазинов в элитном универмаге. Только вот ничего элитного кроме внешнего вида в этом месте не было. Даже в посреди лютой зимы отопление нормально работало лишь на кухне, вода из кранов почти что всегда лилась холодная, так что группе мужиков не удавалось поддерживать идеальную чистоту даже с учётом того, что Мерино грозился сломать им пальцы, если они тут бардак устроят. Вся цивилизация стремительно неслась к разрухе, так что и обитателям тюрьмы пришлось опуститься до подобного беспорядка, но погружаться и дальше им вовсе не хотелось, так что приходилось справляться хоть так. “Глыба” представляла собой срез населения Сэры, ею версию в миниатюре, где опрятные и цивилизованные охранники жили по одну сторону забора, а заключённые, как и “бродяги”, изо всех сил пытались выжить по другую. Рив вдруг вспомнил, как это называется: “микромир”. “Глыба” и впрямь стала таким микромиром.
Остальная часть тюрьмы пустовала, за исключением подземного блока с одиночными камерами, где не было окон. Там под замком сидели такие отморозки, которые представляли опасность вообще для всех вокруг. Направившись к камерам у северной стены, Рив прошёл мимо камеры, где сидел Чанки.
— «Привет, Рив. Смотрю, тебе работку подкинули?» — спросил он.
Остановившись, Рив сделал шаг назад. Сидевшие тут ребята читали все твои мысли, как страницы открытой книги.
— «Надо же чем-то себя занять, если это ещё и выгоду приносит. Как там твоё вязание?»
— «Расскажешь нам потом вкратце об этом герое войны, когда закончишь с ним?»
— «А с чего ты решил, что я к нему иду?»
Чанки обнажил свои огромные зубы в ухмылке. Казалось, половина веса его тела приходится на них.
— «Надо же человека как следует поприветствовать», — сказал он. — «Говорят, он уже до усрачки напугал вертухаев».
— «Может, привирают».
— «Ну, я так точно уж до чёртиков рад видеть тут человека, которого им сломить не под силу. Хотя попробовать всё же могут».
— «Мы на этом этаже главные», — ответил Рив. — «Им сюда соваться без вариантов».
Он вовсе и не ждал, что с Фениксом ему удастся пообщаться, не привлекая постороннего внимания. Основная загвоздка была в том, чтобы и работу выполнить, и лица своего вместе с положением в тюремной иерархии не потерять. Остановившись возле камеры Феникса, Рив заметил, что, несмотря на закрытую решётку, засов не был задвинут. Феникс даже не посмотрел на него. Сгорбившись в тёмном углу камеры, он полировал ботинки куском грязной тряпки с видом животного зоопарке, которое вовсе не собиралось выходить к посетителям, кидавшим ей сладости в загон. Казалось, Феникса даже холод не волновал. Куртка от его тюремной робы висела на вбитом в стену гвозде. Рив постучал по прутьям решётки, потому что даже в таком заведении были свои правила. Феникс медленно поднял взгляд на него, как будто против своей воли.
— «Привет. Я Миллтон Рив», — начал Рив. — «Решил вот зайти поздороваться, раз никто больше не хочет».
Феникс лишь молча смотрел на него, а затем встал на ноги и сделал пару медленных шагов к двери, выйдя к тусклому свету. Да, этот парень и сидя выглядел немаленьким, но когда вставал в полный рост, будто бы вдвое увеличивался в размерах. Рассечённая губа опухла, хотя, судя по всему, Феникса и это не беспокоило.
— «Маркус», — прорычал он в ответ, представившись.
Насколько Рив успел рассмотреть, зубы ему всё же не выбили. Ну ладно, Маркус так Маркус. Либо он не любил всю эту формальность в общении, либо просто не хотел, чтобы кто-то называл его именно по фамилии. Рив всегда подмечал такие мелочи, потому что именно они и помогали не сдохнуть в этой тюрьме.
— «Есть свободная минутка?»
— «Есть и пара минуток», — ответил Маркус.
Он открыл решётку камеры, и Рив вошёл внутрь, стараясь соблюдать дистанцию, как настоящий дипломат. Большая часть сидевших тут не любила, когда к ним кто-то близко подходил. Маркус так и остался стоять, скрестив руки на груди. На его левом плече красовалась татуировка с эмблемой полка, или чем-то таким, состоявшая из черепа и пары перекрещённых стволами винтовок. Под рисунком виднелся девиз полка, но шрифт был настолько маленьких, что Рив не смог его прочесть, не вглядываясь слишком пристально, что могло бы дурно на нём сказаться в дальнейшем. Многие сидевшие тут корчили из себя крутых, чтобы оградиться от проблем, но Маркусу даже притворяться не приходилось. Может, это у него в крови было, а, может, и жизнь достаточно потрепала, но не только его размеры говорили о том, что злить его — крайне глупая затея. От Феникса прямо исходила какая-то энергия, которая вызывала у Рива лишь желание обойти его стороной, и пронзительный ледяной взгляд лишь дополнял эту картину.
— «Ты как, нормально? Губе, кажется, сильно досталось».
— «Бывало и хуже», — пожал плечами Маркус.
— «Тебе вкратце рассказать о правилах тут?»
— «А оно мне надо?»
— «Если будешь их соблюдать, то дольше проживёшь».