Дом постоянно смотрел по сторонам, примечая каждую тень, каждую колышущуюся ветку и каждый блик разбитого стекла. Длинное, но совершенно пустое скоростное шоссе пролегало сквозь безжизненную пустошь, заполненную сгоревшими кузовами автомобилей и полуразрушенными зданиями. За последние десять лет этот пейзаж стал типичным для всех уголков Сэры, среди которого Дом пытался отыскать своего рода ускользающий ориентир к западу от съезда на Илиму.
— «Видишь его?» — спросил он.
— «Что именно?»
— «Дым».
— «Да, вижу».
“Бродяги” хорошо умели прятаться на местности. Порой Дом в упор не замечал лагеря, пока не натыкался на него. Когда сидишь верхом на танке “Кентавр”, то с высоты башни в ясный день местность просматривается на несколько километров, но вот “Тяжеловозы” и “Броненосцы” были куда ниже, не говоря уже о мотоцикле. Дым обычно выдавал наличие лагеря, ещё одним признаком которого был стаи собак. “Бродяги”, которым не удалось подключиться к линии электропитания, или же найти топливо для генератора, полагались лишь на печи для сжигания угля и костры. Именно от такого костра они сейчас и видели дым. Дом сбросил скорость, предоставив часовому достаточно времени, чтобы заметить их мотоцикл. Хоть поблизости и не было заметно ни души, часовой обязательно следил за ними из какого-нибудь укрытия. Дом использовал это время, чтобы ещё раз повторить в уме фразы для того, чтобы завязать разговор. Солдат КОГ редко когда встречали с распростертыми объятиями, поэтому надо было вести себя, как дипломат.
“Так и скажу им: «Привет, народ. Меня зовут Дом Сантьяго. Вы видели эту женщину? Это моя жена. Она ушла из дома примерно через год после гибели наших детей, и с тех пор я её не видел»”.
Большинство в ответ просто отрицательно качали головами, но не все. У некоторых в глазах мелькало выражение, которое вновь распаляло в нём надежду. Дом услышал нарастающий лай собак, поняв, что его уже взяли на прицел. Мотоцикл приближался к автозаправке, у которой уже ни крыши, ни колонок, ни дверей не осталось. Позади здания автозаправки располагалось нечто похожее на свалку автомобилей.
— «Аня, держись за моей спиной, хорошо?» — сказал Дом. — «Они обычно никаких глупостей не вытворяют, но всё бывает в жизни в первый раз».
— «У меня пистолет с собой есть».
— «А ещё ты помнишь, как стрелять из него?»
— «Я сейчас прохожу повторное обучение. Мне Росси помогает».
— «Ладно. Но давай всё же я сам тут разберусь».
Постепенно сбрасывая скорость нажатием на тормоза, Дом принялся глазами выискивать место, где по логике должен располагаться вход, чтобы со стороны не показалось, будто бы он пытается тайком пролезть через дыру в заборе. Мотоцикл всё ещё издавал ревущие звуки, будто бы где-то пробило глушитель, но, по крайней мере, те, кто сейчас следил за ними, уже узнали о его приезде. В этот момент Дом заметил первого пса. Потрёпанное животное с коричнево-белой шкурой лаяло во всю глотку. Затем из-за её спины появились остальные собаки и, встав в группу, тоже разразились тявканьем. Решив, что если стая бросится на него, то он откроет по ним огонь, Дом всё же надеялся, что до этого не дойдёт.
— «Здесь есть кто-нибудь?!» — крикнул он. Группа часовых из числа “бродяг” скоро сюда прибудет. — «Я Дом Сантьяго, ищу свою жену».
Дом принялся ждать ответа, на всякий случай не став глушить мотор. До слуха Дома всё ещё доносилось дыхание Ани. Она периодически делала глубокие вдохи, будто бы готовясь бежать. Уставившись на здание автозаправки, Дом заметил первые признаки движения. Из-за одной из бетонных колонн вышел худощавый мужчина средних лет в видавшей виды охотничьей кепке и с таким же ружьём в руках. Собак, видимо, вполне удовлетворил тот факт, что их хозяин взял ситуацию под собственный контроль, после чего они всей стаей бросились рысцой куда-то в сторону.
— «И с чего бы ей быть тут?» — спросил мужчина. Из-за его спины появилось ещё несколько мужчин из числа “бродяг”. — «Раз уж у неё в городе есть свой солдатик, который всегда её накормит».
— «Мои дети погибли, и она отправилась искать их», — ответил Дом. В последнее время он так часто произносил эту фразу, что слова смешались в единый поток звука, лишённые всякого смысла. Всё равно как песню петь на иностранном языке, не понимая, о чём говорится в куплетах. Именно это и спасало Дома от погружения в пучину воспоминаний. — «Она так и не вернулась. Вы понимаете, о чём я. Для неё это стало последней каплей».
Чаще всего, чтобы добиться чего-либо от этих людей, надо было честно им во всём признаться. Да, его бедная жена сошла с ума. Должно быть, половина местных выживших понимала, в каком же отчаянии он находится. Дом разглядывал мрачные, исхудавшие и полные подозрения лица “бродяг” в ожидании того, как они, будучи ввергнутыми в неловкость, заговорят с ним куда более мягко и смущённо. Порой так и случалось.
— «Сантьяго? Здесь никого с такой фамилией нет», — ответил мужчина в охотничьей кепке. Дуло его винтовки немного опустилось, а Дом заметил, как один из стоявших позади мужчин смотрел на Аню.
“Даже не думай об этом, мудила. Она — девушка моего брата. Я твой хер на шее тебе вместо галстука завяжу”.
Дом раскинул руки в стороны, показывая “бродягам”, что он не собирается пускать в ход свою винтовку, которую они, должно быть, первым делом приметили.
— «Её зовут Мария Сантьяго. У меня фотография с собой есть. Посмотрите?»
Мужчина, оценивающе осматривавший Аню, вышел вперёд, сжимая в руках дробовик, пока остальные “бродяги” не сводили глаз с Дома.
— «Скажи своему приятелю, чтобы к пистолету перестал тянуться», — потребовал он. Дом услышал за спиной шуршание ткани, будто бы Аня тоже решила отвести руки от боков. Нательная броня скрывала её фигуру куда лучше, чем предполагал Дом.
— «Да запросто, дружище. Мы просто хотим найти мою жену, понимаешь? Мне особо нечего предложить вам в обмен на информацию, но у меня есть немного леденцов для ваших детей, если вы не против», — с этими словами Дом дождался, когда мужчина с дробовиком в руках окажется менее чем в пяти метрах от него, а затем поднял руку. — «Я сейчас суну руку под нагрудную бронепластину и достану фото, так что не нервничайте».
Мужчина остановился и принялся наблюдать за тем, как Дом проделывал все эти движения уже на автоматизме. Он достал фотографию, где был запечатлён сам вместе с Марией. С каждым разом фотография становилась всё более потрёпанной, места сгиба проявлялись всё сильнее, грозясь в один прекрасный день полностью уничтожить последнее напоминание о Марии. Дом вытянул руку с фотографией, чтобы “бродяга” смог её рассмотреть.
— «У меня не так уж и много её фотографий», — объяснил Дом. — «Просто посмотрите, но не трогайте, хорошо?»
— «Ладно», — кивнув, мужчина прищурился. “Бродяга” с охотничьим ружьём тоже подошёл к ним, чтобы взглянуть на фотографию. — «Красивая женщина. Мы бы такую точно запомнили, даже если бы она сейчас и выглядела иначе».
— «Значит, не видели её?»
— «Извини, но нет».
Медленно потянувшись к поясному карману, Дом извлёк оттуда пакет со сладостями. Несмотря на то, что леденцы были довольно старыми и слипшимися, дети всё равно радовались бы до упаду такому лакомству.
— «Ну, всё равно спасибо. Если вдруг увидите её, найдите любого солдата и скажите, чтобы передал об этом Дому Сантьяго. Я обязательно придумаю, как вас за это вознаградить».
Дом привык к грубостям в свой адрес, потому что его броня говорила “бродягам” лишь об одном: что Дом — солдат КОГ, часть того самого правительства, которое бросило их тут умирать. А ведь большинство из этих бедняг были гражданами КОГ до залпов из “Молота”. Поэтому у “бродяг” не имелось ровными счётом никаких причин уважительно относиться к солдатам, в которых плевали, а то и камнями кидались, если патрули слишком близко к лагерям “бродяг” подходили. Солдаты придерживались такого же низкого мнения о “бродягах”, которые могли бы записаться в армию и получать сытное трёхразовое питание. Но Дом знал, что надо делать вид, что он тут сам по себе и просто до чёртиков волнуется о своей жене, не стремясь никому причинить вред. Обычно это срабатывало.