— «У тебя проблемы, Феникс?» — спросил он.
Такого рода вопрос мог в момент перерасти в драку. Риву, который понимал, что его рука слишком сильно повреждена, чтобы растащить дерущихся, оставалось лишь молиться, что Маркус не клюнет на эту наживку.
— «Ага, писем не получаю от…» — Маркус умолк на мгновение. — «От моей девушки».
Рив понял, что Маркус впервые её так назвал, хотя ни разу до этого даже имени её не называл. Если даже Мерино и пытался спровоцировать Феникса, чтобы раз и навсегда поставить того на место, то такой ответ его уж точно обескуражил.
— «Говняно это, понимаю», — ответил Мерино, покачав головой. — «Ну, дамам время нужно, чтобы привыкнуть к такому, так что напишет ещё. Ну, а если и нет, то можешь забыть о ней».
Теперь уже пришёл черёд Маркуса быть застигнутым врасплох подобным ответом.
— «Ага», — только и ответил он, моргнув пару раз, а затем направился обратно в камеру, чтобы вернуться к своим упражнениям. Мерино, переведя взгляд на Рива, легонько вздёрнул голову, будто бы спрашивая, что не так с Маркусом. Рив незаметно мотнул головой, дав Мерино понять, что надо отойти в сторону для разговора, а затем прошёл немного вглубь коридора. Откуда-то доносились крики спора. Судя по голосам, это Сэфферт и Ван Лиис ругались на кухне насчёт того, кто же сломал этот чёртов радиоприёмник. Кухни являлись самым тёплым местом в “Глыбе”, оттого и привлекая слишком много добровольно вызвавшихся в наряд по кухне, но места на всех не хватало, отсюда и возникали стычки и вспышки ярости. Хотя без радио совсем херово, ведь это была их единственная связующая нить с волей, неподконтрольная тюремщикам.
— «Слушай, Маркус только и думает, как бы отсюда выбраться и начать валить червей», — заговорил Рив. — «Он это целью всей своей жизни сделал».
— «Да, я в курсе, что он у нас с вывихом на голову. Мне его даже в какой-то степени жаль. Эти обмудки его сюда сослали, а он им до сих пор верен».
— «Я думаю, тут не всё так просто».
— «Может, и нет», — ответил Мерино. — «Так, теперь давай о серьёзных проблемах перетрём. Не сказать, что мы с вертухаями соблюдаем какие-то формальности, но всё же: что делать будем, когда прибудут наши новые гости из крыла для психов? А это явно скоро случится».
— «Тебе решать, Дэн».
— «Кто у нас там сидит?»
Рив постарался вспомнить. Раньше ему не казалось особо важным знать, что именно за люди сидели в крыле для душевнобольных преступников. Разве что, из простого любопытства, чтобы было о чём посплетничать, ведь все сидевшие тут полагали, что никогда с ними по соседству не окажутся. Таких надо было держать отдельно.
— «Так, там сидит Раскин, который почтальона на пятаки порубил и съел их», — Рив принялся вспоминать заголовки газет. — «Ещё там сидят серийные насильники… Бересфорд, Тэсман… Тот парень, что слетел с катушек и устроил пальбу из автомата в супермаркете в Толлене… Поджигатель ещё есть, которого годами поймать пытались… Да, непросто будет в такой шайке найти кого-то приятного в общении. Их что, хотят выпускать на общий этаж вместе с нами?»
— «До этого не дойдёт», — прорычал Мерино. — «А если и дойдёт, то вся эта ситуация закончится через несколько часов».
— «Как-то мы слишком привередливы, с учётом наших-то собственных заслуг, нет?»
— «Это мы тут своей жизнью рискуем», — ответил Мерино. — «Не люди на воле, и не вертухаи. Если поехавшие половину из нас перемочат, тюремщикам только жить спокойнее станет».
Какие-нибудь святоши из обществ борьбы за права человека уж точно не станут поднимать восстание на воле и выступать против такого решения. Рив даже не был уверен, остался ли кто-нибудь их них в живых вообще.
— «Если бы они этого и впрямь так хотели, то сами бы уже в расход нас пустили, не так ли?»
— «Когда некого сторожить будет, вертухаев на передовую отправят».
— «Это да, но Кэмпбелл уж точно о таком мечтает».
— «Но не все остальные», — Мерино легонько ткнул Рива в грудину рукой, явно дав тому понять, что и ножом пырнуть мог бы, если бы захотел. — «Ты ж с Ярви кентуешься, вот и пойди разузнай, что к чему. А я пока позабочусь о том, чтобы все были готовы к небольшой самообороне».
Мерино зашагал прочь, сунув руки в карманы, и скрылся в дверях, ведущих на кухню. Вероятно, он хотел собрать все ножи и прочую столовую утварь, которая может пригодиться. По крайней мере, все острые предметы можно было спрятать, чтобы заключённые из крыла для психов не смогли добраться до них. Впервые за долгие годы Рив почувствовал нависшую над ним угрозу. Не сказать, что в “Глыбе” всё тихо и спокойно было, как на курорте каком-нибудь, но когда самые дикие бесчинства наконец-то стихли, и народ в целом успокоился, то после “Дня-П” внутри этих стен стало куда безопаснее, чем на воле. А теперь всё снова менялось. Рив взглянул на мостки, чтобы проверить, не вернулся ли туда Ярви, но вместо него там теперь рядом с Чалкроссом стоял похожий на мертвеца Кэмпбелл. Значит, Чалкроссу выдадут “Лансер” и прикажут херачить по целям, да? Жаль, что надзиратели не стали выстраивать нормальные рабочие отношения с Маркусом, а то ведь у него наверняка нашлась бы целая куча советов по тому, как не погибнуть в бою.
Кэмпбелл смотрел на коридор нижнего этажа, хотя, казалось, уставился в никуда. Риву непросто было проявить жалость к нему, ведь после нападения псов его рука уже никогда не станет работать, как прежде, а от икроножной мышцы такой кусок отхватили, что в получившуюся дыру кулак просунуть можно было. Тем не менее, Кэмпбелл выглядел так, словно бы ему окончательно пиздец пришёл. Чёрт, потерять единственного сына — то ещё испытание. У многих вообще не получалось детей завести, оттого всё это и было куда тяжелее.
Не сказать, что Кэмпбелл был плохим человеком. Забавно, но Маркус просто смирился с тем, что это именно страх, а затем и горечь утраты близкого подтолкнули надзирателя выпустить свой гнев на нём. Феникс вовсе не счёл Кэмпбелла садистом, а просто человеком, доведённым до отчаяния. Хотя, всё это понимание ни черта ему не помогло, ведь ему всё равно лицо на лоскуты порвали так, что ещё годами теперь заживать будет.
— «Эй, Маркус», — вернувшись к камере Феникса, Рив сунул голову внутрь и позвал его. Маркус качал пресс, лёжа спиной на полу и закинув ноги на кушетку. Рив дождался, пока он закончит свои упражнения, а тянулось всё это чертовски долго. — «Всё, закончил? Пора туннель копать. Возможно, придётся ускориться, если на этаже появятся наши свихнувшиеся коллеги».
Поднявшись на ноги, Маркус взял свою тюремную куртку и направился вслед за Ривом к бойлерной.
— «Может, они будут вести себя вполне сносно».
— «Охереть, как смешно-то».
— «С насильниками мы точно поладим».
— «Они тут не все по женщинам, Маркус».
— «Замечательно же».
— «Перо так с собой и таскаешь?»
— «Ага. Терпеть не могу, когда кутикулу на ногтях нечем подрезать».
— «А ты, смотрю, в последнее время ожил немного».
— «Чем раньше закончим с туннелем, тем раньше начну червей валить. Есть к чему стремиться».
— «Значит, не с девушкой своей хочешь поскорее встретиться. У неё хоть имя-то есть?»
— «Ага».
— «Аня, так ведь?» — спросил Рив.
Маркус замедлил шаг и повернулся к нему, угрожающе застыв на месте, и Рив чуть было не налетел на него.
— «Я не хочу, чтобы её имя выцарапали на стене туалета, дополнив интересными комментариями, так что, полагаю, ты не станешь об этом распространяться».
— «Само собой».
Маркус вновь зашагал дальше.
— «Ты ведь понимаешь, что мы целый год копать будем, чтобы за ограду пробиться, да?» — спросил он.
— «Как ты её называешь? Я про Аню».
— «Лейтенантом».
— «А, понимаю».
— «Нет, не понимаешь», — возразил ему Маркус, когда они шли по коридору бойлерной. Он, казалось, вообще не понимал, что кучка надолго застрявших в тюрьме людей, чьи знакомые или родственники на воле уже давно мертвы, или же предпочитают забыть о них, сочтёт невероятно интересной всю эту его личную мыльную оперу. — «Я говорю, что целый год на это уйдёт».