— «Чёрт, почему не позвонил-то?»
— «Я не могу так с ней поступить».
— «Ей сейчас только и надо, что поговорить с тобой».
Маркус, не поднимая головы, одарил Нико лишь взглядом.
— «Она мне больше не пишет», — ответил он вдруг таким тоном, будто бы вновь стал сержантом, а Нико был глуповатым новобранцем, которому всё разжёвывать надо. — «Если она нашла себе кого-то другого, то ей сейчас меньше всего надо, чтобы такое жалкое хуйло, как я, звонило ей, заставляя чувствовать себя виноватой в том, что решила жить дальше».
— «Но ты ведь написал ей», — возразил Нико, который совершенно не понимал Маркуса.
— «Вы ведь не цензурируете исходящую почту, да?» — спросил его Маркус с видом человека, который всё это прекрасно понимает. — «Не читаете, что пишут заключённые».
— «Нет. Я просто кладу это всё в ящик для административной почты , и кто-нибудь из надзирателей увозит его в Дом Правителей каждую неделю».
— «Значит, ты не в курсе, что я написал в том письме».
— «Маркус, чего ты хочешь?» — спросил Нико. Он впервые обратился к нему по имени, сделав это совершенно рефлекторно. — «Чего именно ты хочешь в данный момент?»
Маркус редко когда смотрел в глаза людям, беседуя с ними, да и разговаривал он нечасто. Обычно в этот момент он смотрел куда-то в сторону, но при этом у собеседника ни разу не создавалось впечатления, что Маркус его не слушает. Казалось, что на самом деле он уделял слишком большое внимание как раз тем вещам, на которые не смотрел. Нико задумался, есть ли такой человек, в глаза которому Маркус безотрывно бы смотрел во время продолжительной беседы. Он смотрел прямо за плечо Нико, где сквозь небольшое зарешёченное окно открывался мрачный пейзаж вычурных высотных зданий Джасинто.
— «Я хочу ответь за свои деяния», — ответил Маркус. — «Хочу, чтобы люди, которым я причинил боль, вновь обрели счастье. А ещё хочу использовать весь свой остаток сил, чтобы убить червей».
Как на такую фразу ответить? Нико задумался, стоит ли вновь выйти из комнаты —вдруг Маркус всё же передумает, но вряд ли стоило этого ждать. Взяв в руки чашку, Ярви наклонил её к Маркусу, как бы спрашивая, не хочет ли тот ещё кофе, но Феникс в ответ лишь отрицательно помотал головой и встал из-за стола. Именно он сам, а не собеседник, всегда решал, когда разговор окончен. Нико удивился тому, что Маркус, который и впрямь хотел понести наказание за свои грехи, вообще согласился выпить кофе.
— «Все мы порой можем ошибиться, Феникс», — сказал Нико.
Маркус спустился перед ним по металлическим ступеням, а затем принялся терпеливо ждать, пока Нико отопрёт дверь в крыло “D”, ухватившись за засов. В этот момент он развернулся и посмотрел Ярви прямо в глаза, встав так близко, что надзиратель почти что почувствовал себя неуютно. Но, казалось, Маркус сейчас думал о чём угодно, только не о Нико. Все его мысли были заняты чем-то или кем-то другим, Нико это сразу понял по смотрящему в никуда взгляду.
— «Нет, офицер Ярви», — ответил он. — «Мне не позволено ошибаться».
ТУННЕЛЬ ДЛЯ ПОБЕГА, “ГЛЫБА”.
— «А вы всё дурью маетесь?» — спросил Мерино, проходя мимо куч вырытой земли рядом с бойлерной. — «А что будете дальше делать, уже придумали? Например, куда пойдёте, когда выберетесь на волю?»
— «На волю и пойдём», — ответил Эдоуэйн.
Рив наблюдал за всем этим цирком между Эдоуэйном и Мерино, вытаскивая с помощью верёвки из туннеля ещё несколько вёдер грязи с песком. Вэнс в это время сидел в туннеле, так как пришла его очередь копать, хотя земли он выскреб на несколько чашек, но никак не на полное ведро. Из-за протечки служебный трубопровод годами забивался гравием и грубым илом, так что работа вовсе не начала продвигаться быстрее, но хотя бы потолок тоннеля им это всё как-то помогло укрепить. Раскопки шли крайне тяжело. Даже спустя два года кропотливого выскребания земли, заключённые всё ещё не приблизились к стене тюрьмы, если верить карте Эдоуэйна. Лёшарс ждал своей очереди, чтобы сменить Вэнса.
— «На воле придётся вернуться в общество КОГ», — начал Мерино. — «Замечательный у вас план выходит. Документов с собой нет, в списках на выдачу пайка вас тоже не значится. Если повезёт, то примут вас за “бродяг” обычных. А вы ведь знаете, что происходит с теми “бродягами”, которые пытаются внутрь периметра города попасть? Их на передовую отправляют».
— «Ну, может, мы другим путём пойдём», — вмешался Лёшарс. — «Говорят, что “бродяги” вполне себе нормально выживать научились. Не думаю, что их жизнь сильно от нашего текущего положения отличается. Разве что, от червей можно убежать. Всяко лучше, чем оказаться здесь, когда эти твари прорвутся в здание тюрьмы».
— «А я смотрю, в наших храбрых солдатиков особо никто не верит, да?»
— «Кстати, раз уж заговорили о них, где наш увешанный наградами герой?»
Рив поднял взгляд. Все знали, что он приглядывает за Маркусом, словно нянька, так что он решил, что надо придумать какое-нибудь оправдание тому, почему Феникс сегодня не копает.
— «Может, Ярви там сейчас руки Кэмпбеллу заламывает, пока Маркус лупит того, сводя старые счёты», — предположил Рив.
— «Не-е-е, такие грязные приёмчики не в его стиле», — возразил Мерино. — «Маркус настоял бы на честной драке. Ну да ладно, дамочки, некогда мне тут с вами трепаться. Хотя советую вам ещё раз обдумать вашу дальнейшую жизнь в Джасинто в долгосрочной перспективе».
— «Как будто у того Джасинто есть какая-то долгосрочная перспектива», — фыркнул Эдоуэйн.
— «Значит, тут же прыгнешь на скорый поезд до Пеллеса, да? Первым классом поедешь?»
— «Да, и буду искать остатки моего народа, которые КОГ почему-то добить не успел».
— «Ну, тогда и помашу тебе ручкой на прощанье, “инди” ты наш».
Усмехнувшись, Мерино удалился. А ведь он был прав — стоит им покинуть стены тюрьмы, и они окажутся в совершенно новом для них обществе со своим укладом. Рив уже не раз задумывался об этом: малочисленное население, территорий для проживания с каждым днём всё меньше, паёк раздают по строгому распорядку… Уже не удастся бесследно раствориться в городе, как раньше. Возможно, куда разумнее было бы к “бродягам” примкнуть. Но точно сказать им мог лишь Маркус, ведь обладал самыми свежими данными о текущем положении дел. Хотя Мерино, судя по всему, тоже каким-то образом поддерживал связь с волей. Вероятно, в этом ему помогал надзиратель Артур Оспен. Вот уж кого из вертухаев точно можно было описать, как прогибающегося под всех подряд во всех позах.
Рив вспомнил обо всей той пропаганде по радио. Там пороли откровенную херню про то, как гражданские наравне с солдатами КОГ стойко переносят лишения, отдавая всё на нужды фронта. Ага, как же, так и поверили. Конечно, некоторые так и поступили, но всё же большинство повело себя так же, как и в прошлую войну: торговали на чёрном рынке, который никуда не делся, сметали бы с полок все запасы товаров и хер забили на собственных соседей, не говоря уже о солдатах на передовой. Человеческую природу не изменишь, а в стенах “Глыбы” содержался её самый концентрат, очищенный от всего остального, да такой крепости, что на воле пришлось бы его долго разбавлять, чтобы человечество хотя бы внешне сносно смотрелось.
— «О, идёт», — заметил Лёшарс, подняв вверх указательный палец. — «Слушайте».
Маркус обладал отличительной походкой, какая бывает у людей, привыкших быстро перемещаться в боевом построении. Он даже не ходил, а именно что маршировал. Глухой стук ботинок о выложенный гранитными плитами пол звучал всё ближе и ближе, и вот уже Маркус показался в дверном проёме, всем своим видом выражая некую смесь беспокойства и нетерпеливости. Рив незаметно окинул его быстрым взглядом, на тот случай, если его догадки оказались неверны, и Кэмпбелл вновь врезал Фениксу. Но с виду у того никаких внешних признаков побоев не наблюдалось, так что, наверно, Ярви его вызвал просто чтобы по-тихому передать ещё немного бумаги для писем.
“Вот же мудак. Надо было мне поручить передачу бумаги для Маркуса. Ну да ладно, не страшно”.
— «Эй, “шестерёнка”, что там Ярви хотел-то?» — спросил Эдоуэйн.