В Персии все было по-другому, хотя, на первый взгляд, кажется, что персидский царь являлся таким же абсолютным правителем, как и китайский император. В основе Персидской империи лежит не просто естественное семейное повиновение, распространяемое на все государство, но общий принцип, закон, регламентирующий жизни как правителя, так и его подданных. Ибо Персия была теократической монархией, основанной на религии Зороастра, состоящей в поклонении Свету. Гегель развивает идею света, как чего-то чистого и всеобщего, что, подобно солнцу, сияет над всем и одаривает благом всех. Разумеется, это не значит, что Персия была государством, в котором царило равноправие. Все же царь был абсолютным правителем и, следовательно, единственным свободным человеком. Однако тот факт, что его правление было основано на общем принципе и не рассматривалось как естественное, делал возможным дальнейшее развитие. Идея правления, основанного на интеллектуальном или духовном принципе, знаменует начало развития сознания свободы, которое Гегель и намеревается проследить. Следовательно, это есть отправной пункт подлинной истории.
В Персидской империи существовали предпосылки для развития сознания свободы, но эту возможность нельзя было реализовать в рамках ее политического устройства. Персия, стремясь расширить свое влияние, завязывала отношения с Афинами, Спартой и другими городами-госу- дарствами Древней Греции. Персидский царь потребовал от греков признания его верховной власти над ними. Получив отказ, он собрал огромную армию и быстроходную флотилию. Военно-морские силы персов и греков встретились у Саламиса. Эпическая битва, пишет Гегель, отразила противостояние восточного деспота, видевшего мир объединенным под властью абсолютного монарха, и отдельных государств, которые придерживались принципа «свободы индивидуальности». Победа греков ознаменовала изменение хода мировой истории — отныне развитие истории определяли не восточные деспотии, а греческие города-государства.
Хотя, по мнению Гегеля, греческий мир оживила идея индивидуальной свободы, он полагает, что свобода личности не может получить полное развитие на этом этапе истории. Сознание свободы в Древней Греции было ограниченным по двум причинам, считает Гегель. Первую можно счесть простой, а вторую — более сложной. Простая причина заключается в том, что греческое понятие свободы допускает существование рабства. На самом деле, «допускает» — даже слишком мягко сказано. С точки зрения Гегеля, такой форме правления, как древнегреческая демократия, институт рабства был жизненно необходим. Если, как в Афинах, каждый гражданин имел право и обязанность принимать участие в народном собрании, высшем органе, а тем самым — в управлении городом-государством, то кто должен был выполнять повседневную работу и создавать все необходимое для жизни? Должна была существовать категория работников, не имевших гражданских прав и обязанностей, иначе говоря, нельзя было обойтись без рабов. В восточной деспотии свободен только один человек — правитель. Наличие рабства показало, что греческий мир развился до состояния, когда свободными являются некоторые, но не все. Но даже свободные граждане греческого полиса, по мнению философа, обладают лишь частичной свободой. Здесь возникает некоторая сложность для понимания.
Он утверждает, что у греков отсутствует понятие индивидуальной совести. Как мы убедились, Гегель полагал так же и в отношении Восточного мира. Но если на Востоке люди, не раздумывая, подчинялись этическим нормам, предписанным свыше, то греки находили мотивацию своих поступков в самих себе. По мнению Гегеля, греки были склонны жить для своей страны. Эта традиция не проистекала из исполнения какого-либо абстрактного принципа, например, из идеи патриотизма. Скорее, греки привыкли считать себя неразрывно связанными со своим родным полисом и не видели различий между собственными интересами и интересами общества, в котором они жили. Они не мыслили себя отдельно от общества или противостоящими обществу со всеми его обычаями и укладом.
Значит, готовность греков делать все на благо общества как целого шла изнутри. Можно предположить, что греки были свободны в том смысле, в каком представители Восточного мира не были. Поступая именно так, они руководствовались собственным желанием, а не внешними требованиями. И все же Гегель считает, что греки не были совершенно свободны как раз потому, что мотивация их поступков была такой естественной. Во всем, что является результатом привычек и обычаев, привитых человеку с детства, разум не участвует. Делая что-либо по привычке, я не думаю. Можно сказать, что моими действиями управляют силы, находящиеся вне моей воли: социальное окружение, привившее мне эти привычки, — даже если отсутствует деспот, указывающий, что мне следует делать, и мотивы полагаются мной самим.