Увидев, что Синтия входит в дом, Азуна засомневалась и обратилась к Хейристойе: «Госпожа, не собираемся ли мы подождать, пока госпожа Агнес вернется к ужину?».
Хейристоя улыбнулась: «Она готовится к завтрашнему Дню Бракосочетания. И, вероятно, она будет занята в храме до поздней ночи, так что нам не придется ее ждать. А с ее характером, она не будет сильно переживать по этому поводу».
«А как же господин?».
«Нет необходимости ждать. Сенат уже два дня проводит заседание. Мы можем винить только тех дворян и купцов, которые устраивают беспорядки на площади… и этого проклятого Поллукса!». — При упоминании этого вопроса Хейристойя немного раздражилась.
***
«Уважаемые государственные деятели, не только в Турии, но и в Кримисе, Пиксусе, Амендоларе и других городах есть много людей, пришедших протестовать на площадь. Пожалуйста, откройте дверь и послушайте их — послушайте их крики: «Возобновите экклесию!».
Страстная речь Поллукса была немедленно прервана Антониосом: «Насколько я знаю, в Турии и Кримисе протестует всего несколько человек, а не «большинство», как ты сказал! Кроме того, в Амендоларе и Пиксусе ничего подобного не происходит!».
«Да, как Амендоларец, я могу подтвердить, что слова Антониоса — это факты!». — Сказал Скамбрас.
Поллукс уже ожидал этого, поэтому он усмехнулся и сказал: «То, что они молчат, не означает, что ни у кого нет возражений. Горожане просто прячут свое недовольство в сердце и не осмеливаются его высказать. Смешно подумать, что их просьба так проста и не чрезмерна, а нам приходится так нервничать? Вы все должны знать, что до тех пор, пока греки создают город-государство, всегда будет существовать экклесия! Даже если мы вернемся в эпоху монархии на сотни лет назад, когда были цари, экклесия все равно существовала! Только те города-государства, которые находятся под властью тиранов, которые боятся масс и поэтому подавляют их, не смеют иметь экклесию, как, например, Сиракузы».
Затем Поллукс повернулся, чтобы посмотреть на сидящего Давоса, и смело спросил: «Архонт, разве нашим союзом правит тиран?!».
Это предложение потрясло всех присутствующих.
Давос сохранял спокойствие, словно не подозревал, что Поллукс нацелился на него: «Конечно, нет. Союз Теона находится под совместным управлением государственных деятелей Сената».
«Тогда есть ли в законе Теона положение, запрещающее экклесию?!». — Поллукс стал смелее и продолжал задавать вопросы.
«Естественно, такого нет». — Давос по-прежнему спокойно отвечал.
«В таком случае, вполне разумно, что народ просит об экклесии! Поэтому я надеюсь, что Сенат тщательно рассмотрит этот вопрос и не подведет граждан!». — Поллукс увидел, что Давос попал в расставленную им ловушку. Поэтому он воспользовался возможностью высказаться.
«Поллукс, не так-то просто удержать экклесию». — Куногелата встала и сказал: «Положение Союза Теонии значительно отличается от положения других греческих городов-государств, так как наши граждане не сосредоточены в одном городе-государстве, а находятся по всему Союзу, и нам потребовалось бы время и энергия, чтобы собрать их в одиночку! Кроме того, граждане Теонии — не только греки, но и Луканийцы и Бруттийцы, которые не знают, что такое экклесия, и никогда в ней не участвовали. Поэтому необдуманное проведение экклесии не только принесет им убытки, но и сделает экклесию хаотичной и станет посмешищем для наших соседей».
Куногелата рассказал о трудностях созыва экклесии в Теонии. На самом деле у него есть своя корыстная идея. Как один из представителей власти в Сенате, он не хочет возобновления экклесии, поскольку уже устал от того, что для избрания в Турии ему приходится заискивать перед гражданами и нападать на своих политических врагов… и так далее. Предположим, что после избрания он допустит хоть малейшую ошибку. В этом случае есть риск, что его политические враги подстрекают граждан заставить его уйти в отставку, что гораздо менее практично, чем сейчас, поскольку им нужно заботиться только о Союзе и Давосе.
И на самом деле есть много тех, кто имеет те же идеи, что и он, такие как Корнелиус, Скамбрас и некоторые государственные деятели, которые всегда отвечают за важные дела союза.
«Куногелата прав! Нам, Бруттийцам, нет дела ни до какой экклесии. Мы и так довольны, пока у нас есть еда, женщины, чтобы спать, и вино, чтобы пить!». — Седрум сказал вслух, притворяясь равнодушным: «Мы, Бруттийцы, с радостью подчинимся тем, у кого больше возможностей и сио!».
«То же самое и у нас, Луканцев. Экклесия слишком хлопотна, чтобы мы могли ею интересоваться!». — Тут же добавил Гемон.
Оппозиция Луканцев и Бруттианцев, двух других крупных сил в Сенате, сделала выражение лица Поллукса неприглядным. Тем не менее, он не намерен сдаваться и продолжает: «Только потому, что трудно провести экклесию, мы должны сдаться? Неужели мы, Теонийцы, так поступаем? Например, построить дорогу Турий-Лаос через высокие горы очень трудно, но в конце концов нам все же удалось построить ее после нескольких лет тяжелой работы!».
«Наши граждане уже давно с нетерпением ждут возобновления экклесии. Если во времена, когда Теония только была основана и стояла перед угрозой выживания, понятно, что нам нужно было временно приостановить экклесию, которая отнимала много времени и сил, чтобы объединить наш народ и сосредоточиться на победе над врагом. Но теперь, когда Теония стабильна и процветает, а народ становится все более состоятельным и спокойным, я, как грек, у которого всегда была традиция участвовать в политике города-государства, считаю, что требование граждан Теонии о созыве экклесии со временем будет только усиливаться! Как самые уважаемые представители граждан Теонии, я надеюсь, что вы сможете глубоко осознать это и вовремя сделать правильный выбор, а не ждать, пока недовольство граждан достигнет опасного уровня, прежде чем принять поспешное решение, которое не пойдет на пользу Сенату и Теонии!».
Слова Поллукса, одновременно эмоциональные и угрожающие, заставили многих побледнеть.
В то время как Давос просто смотрел на Поллукса, словно о чем-то размышляя.
«Теперь все должны проголосовать, принимать или не принимать этот законопроект о возобновлении экклесии!». — объявил председательствующий по очереди Корнелий.
Как обычно, государственные деятели, служащие в легионе, высказались против, как и государственные деятели, которые являются Луканцами и Бруттийцами. Даже большинство сильных мира сего среди государственных деятелей также не согласились, а большинство государственных деятелей, в основном из Турий, которые поддерживали Поллукса, не были переназначены. Но среди тех, кто был за, Давос увидел Беркса, Петару и даже наварха Теонийского флота Энанилуса.
Давос сузил глаза, и в его взгляде промелькнул слабый отблеск холода.
***
Когда они вышли из зала Сената, было уже поздно. Весенняя ночь была еще холодной, но хитон, в который был одет Поллукс, пропитался холодным потом от его допроса Давоса.
Хотя его предложение снова было отвергнуто, Поллукс стал более уверенным в себе, видя, как растет число людей, поддерживающих его.
Давос даже не смог ничего сделать. Значит, в следующий раз…». — взволнованно думал Поллукс, его шаги становились все сильнее, и он громче разговаривал с государственными деятелями, которые путешествовали вместе с ним.
***
«Не знаю, почему этот робкий парень вдруг стал грозным!». — Мариги стоял на ступеньках у входа в зал Сената и возмущенно смотрел на смеющегося Поллукса вдалеке. Затем он с некоторым беспокойством сказал Давосу: «Архонт, вы не можете позволить ему и дальше быть высокомерным!».
***
Глава 343
Давос равнодушно сказал: «Мариги, ты когда-нибудь слышал одну поговорку?».
«Какую?».
«Тех, кого бог хочет уничтожить, он сначала делает безумными».