- Я тоже тебя ненавижу, - ноги он, кстати, закинул. – Тебе же нравится, сладкий, - он снова застонал.
Оргазм был оглушителен и обоюден. Я устало скатился с Игоря и мгновенно уснул.
А утром меня настигла кара.
========== Глава 25. А поутру они проснулись… часть 1. ==========
Сей поцелуй, дарованный тобой,
Преследует мое воображенье:
И в шуме дня и в тишине ночной
Я чувствую его напечатленье!
Сойдет ли сон и взор сомкнет ли мой -
Мне снишься ты, мне снится наслажденье!
Обман исчез, нет счастья! и со мной
Одна любовь, одно изнеможенье (Е. Баратынский).
Мужчины, которые умеют вкусно готовить, коварны, внезапны и обладают большой властью…
Я проснулся от того, что затекли руки. Не открывая глаз, хотел сменить положение на более удобное – не вышло. Руки оказались привязаны к изголовью. Подрыгал ногами – те же выводы, только к изножью. Неудобно было еще и потому, что лежал я на животе.
- Доброе утро, - я, как мог, повернул голову и увидел Игоря. Чудовище сидело в кресле и с очевидным удовольствием прихлебывало кофе.
- Доброе, - как же гудела голова. Помолчали. – Дальше-то что?
- Наказывать буду!
- Да? Давай тогда быстрее, я писать хочу.
Игорь поставил чашку на столик и взял в руки ремень. Ой…
Осторожно поднялся (я не смог не ухмыльнуться) и медленно подошел. Провел ремнем по спине, по ягодицам, по ноге. Я вздрогнул.
- Боишься? – усмехнулся.
- Боюсь, - ответил честно.
- А ночью, значит, не боялся…
- Не боялся.
- Я предупреждал.
- Я помню, но не жалею.
- Не жалеешь? – я уткнулся лбом в подушку и замер, готовясь.
- Я бы повторил.
Игорь низко рассмеялся.
- Вот уж вряд ли.
- Как знать, - лихо ответил я. Игорь так и водил по телу ремнем, и эта необычная ласка заводила не хуже языка. Лежать на животе стало не очень удобно. – И не ври, тебе понравилось.
- Нет.
- Да. Ойййй! – ремень со свистом опустился на попу. Мышцы рефлекторно сократились, попа сжалась. Я силой воли старался расслабиться, читал, что напряженные мышцы воспринимают удары болезненнее.
- Я ведь сказал тебе «нет».
Удар, тяжелое дыхание.
- Сказал? Отвечай!
- Да.
Свист ремня, удар.
- А ты?
Мой судорожный выдох.
- Отвечай!
- А я наплевал.
Удар.
- И что мне теперь с тобой делать?
- Понять и простить? – усмехнулся я через силу. Зад горел.
Еще удар.
- Не думаю, что это хорошая идея. Может, посадить тебя на поводок и кормить из собачьей миски?
- А гадить я буду на коврик? – я изо всех сил держался, знал, на что он способен, извращенец чертов.
- Повторяй: я, - я повторил. – Больше, - снова повторил. – Никогда так не буду.
Я заржал, вот, право слово, театр абсурда.
- Так я же буду. При первой возможности. Мне понравилось. По-моему, все честно. В договоре ни слова нет о том, что я не могу быть сверху. Поэтому на этой неделе твой лимит исчерпан, - я услышал, хотя, скорее, почувствовал, что Игорь замахнулся для удара. - И не увечить!
Мучитель отбросил ремень и вернулся в кресло. Я выдохнул.
- Кирилл приходил позавчера, - сказал он вдруг. – Принес деньги.
Я молчал и не дышал, кажется.
- Он выкупил тебе десять дней. Заканчиваешь первого апреля.
- Откуда они у него?
- Мне это не интересно.
- Я описаюсь сейчас, - заныл я.
Игорь развязал веревки.
- Иди.
Я растер запястья и захлопнул за собой дверь санузла. Отлил, поразглядывал в зеркале свою исполосованную задницу, принял душ и, весь замотанный в белое пушистое полотенце, пришел обратно.
- Иди сюда, - я подошел. И в этот момент очень четко осознал, что больше не вижу в нем априори сильного. Он боялся ночью, по-настоящему боялся. Меня! Хотя, наверное, я бы сам себя испугался: огромный, пьяный, озабоченный и без тормозов. Вот как Кира я не мог больше воспринимать в качестве сексуального партнера, как брата только, как друга, с любовью и нежностью, но без прежнего обжигающего желания, так и Игоря я больше не боялся. А зря.
- На колени.
Я опустился, в теле шевельнулось возбуждение.
- Вот теперь ты будешь долго и старательно просить прощения, - Игорь вновь полностью взял себя в руки и выглядел тем самым холодным и неприступным айсбергом, который так меня пугал. Но сегодня я не боялся, почти.
- Как?
- Очевидно, ртом, - он полностью расслабился в кресле и положил руку на мою макушку. – Приступай, - даже глаза прикрыл, гад.
А мне захотелось вдруг, чтобы вся его холодность и надменность слетели, чтобы он, как ночью, стонал и вскрикивал, подаваясь ко мне, чтобы эти тонкие, плотно сжатые губы распухли от поцелуев, моих поцелуев, чтобы глаза горели желанием, чтобы он хотел меня. Я прижался носом к паху и вздохнул. Вкусно пахло чистым телом. И я приступил, душу вкладывая в то, что делал. Не спешил, не давился, расслаблялся максимально, принимая настолько глубоко, насколько мог.
Едва ли не силой вырванный первый стон стал мне наградой. Сильные пальцы массировали мне кожу головы, даря блаженство, и я так вошел во вкус, что еле успел отстраниться, получая белесую струю в лицо, а не в рот. Побег в туалет только испортил бы момент. Я запрокинул голову и встретился с ним взглядом.
- Тебе понравилось? – спросил робко, за что сам себя отругал.
- Да, - вот так просто. Я медленно встал и пошел умываться. Прополоскал рот, смыл сперму и вернулся.
Игорь лежал на кровати задом кверху, точнее, лежал он на животе, но я видел только зад.
- Это приглашение к чему-то большему? – указал я на его позу.
Игорь развернулся и сел.
- Кажется, у нас возникло непонимание, Максим.
Да ну, хотел сказать я, но промолчал.
- Ты мне не друг, не партнер и не любовник в том смысле, который я в него вкладываю, - видя мое непонимание, дополнил. – У нас нет того, что принято называть «отношениями». У нас сделка: ты предоставляешь в мое полное распоряжение собственное тело, я пропорционально списываю долг Кириллу. Только так. И мне совершенно не ясно, с чего ты взял, что между нами должно быть что-то по-другому. Поверь, мне дела нет до того, что творится в твоей голове – ненавидишь ты меня или любишь – мне наплевать. И если я говорю «на колени», ты тут же становишься на колени, говорю «в коленно-локтевую», и ты подставляешь зад. Без раздумий, сомнений и колебаний. Это ясно?
- Предельно, - хрипло прошептал я.
- Отлично. И, Максим, еще один такой выпад, как вчера, – и я разрываю договор.
Черт, кажется, я идиот. Некоторых жизнь ничему не учит – перед вами яркий пример. В носу защипало, глаза заслезились, и я с силой закусил губу. Прокусил. Тонкая алая струйка потекла по подбородку.
- Я могу идти?
- Иди, - на меня он даже не посмотрел.
Ледяной ветер быстро высушил слезы, и я, не разбирая дороги и не замечая ничего вокруг, засунув руки в карманы и ссутулившись, брел по улице в сторону метро. Я наивный дурак! Как, как я мог так перед ним раскрыться? Как позволил забраться себе под кожу? Почему думаю о нем постоянно?
От созерцания собственного внутреннего мира отвлек визг тормозов, я вскинул голову и увидел, как на меня, словно в замедленной съемке, скользя по колее, несется белая «тойота». В последний момент отскочил, но ногу обожгло дикой болью. Я упал.
- Черт. И почему так не везет?
Попробовал встать – не получилось.
- Перелом лодыжки, - констатировал травматолог. – Легко отделались. Сейчас зафиксируем, и поедете домой. Есть кому отвезти?
Я кивнул.
Брат трубку не брал, денег на такси не было. Позвонить Игорю? Нет, я лучше поползу по снегу, как партизан, но ни о чем его не попрошу.
- Лешка, привет. Я ногу сломал.
- Вечно ты экстремально развлекаешься.