Монро Рид любил ездить по старому континенту поездом. Европейцы знают толк в наземных путешествиях. Он тоже научился их ценить – воздушные требовали все больше хлопот и предоставляли все меньше удобств. Мало того что приходилось уйму времени проводить в очередях к рамке металлоискателя и позволять рабочей пчелке в униформе щупать тебя где попало, авиакомпании к тому же имели теперь два, а то и три типа второго класса – и все отвратные.
Работая в паре с Генри, он был избавлен от утомительных пассажирских авиарейсов. Однако временами РУМО поручало индивидуальное задание или просило задержаться и «навести порядок». Для мелких сошек вроде Монро служебных самолетов контора не высылала. В таких случаях приходилось по шесть часов слушать детский рев и терпеть удары детских ног в спинку кресла, – девочка-трещотка в проходе была не лучше. Сколько ей лет – шесть, семь? Слишком мала, чтобы путешествовать в одиночку, однако если ее родители и сидели в вагоне среди других взрослых, то ничем себя не проявляли. Похоже, соплячку никто не собирался усмирять. Родители нечасто наказывали Монро, но если бы он так повел себя в ее возрасте, не смог бы присесть на задницу целую неделю.
«Надо просто расслабиться, – подумал агент. – Похоже, девчонка никому не действует на нервы, даже Дормову, а уж старикан – брюзга, каких поискать». Конечно, перебежчики редко бывают добродушными и приятными людьми. С другой стороны, Дормов – уроженец России, так что, скорее всего, считал себя не перебежчиком, а человеком, заслужившим уйти на покой у себя на родине. Наверно, скучает по родным местам даже после тридцати пяти лет, прожитых в США. После краха Советского Союза можно не опасаться, что КГБ постучит ночью в дверь и отправит в сибирский ГУЛАГ.
И все-таки Монро не верил, что в России Дормова-пенсионера ожидала столь же уютная жизнь, как в Америке. А вот если он не выходит на пенсию и собирается продолжать так называемую работу, быстро увидит, что, невзирая на все вывезенные из США секреты, русские не смогут обеспечить ему сверхсовременную лабораторию и приборы, которые в Америке он принимал как должное. Черт, пусть скажет спасибо, если ему хотя бы выделят кресло с поясничной опорой. Старики вечно ноют, что кресла плохо держат поясницу, – по крайней мере, знакомые Монро старики.
Ну, да ничего – Дормову скоро станет не до этого, он не успеет расколоться. Неуемного ребенка придется терпеть только до следующей остановки, где, если все пойдет по плану, Монро покинет поезд. Он не сомневался в успехе. Ведь он работал с Генри Броганом, а Генри еще ни разу не ошибся. На задании партнер действовал как машина. Его ничто не выводило из себя, не отвлекало. Генри умел сосредоточиться на цели, как лазерный луч, и обладал сверхъестественным ощущением нужного момента. Нервозность, охватывавшая Монро в начале каждого нового задания, объяснялась лишь напряжением ожидания.
Однако сегодня девчонка с мелкими кудряшками, с непрерывным щебетанием бегающая туда-сюда по проходу, буквально выводила его из себя. Сколько ей – шесть? Монро не умел определять возраст детей на глаз.
Да и возраст взрослых тоже. При первой встрече с Генри он не дал бы ему больше сорока. Когда тот сказал, что ему уже пятьдесят один, у Монро отвалилась челюсть. Каким образом человек в пятьдесят лет мог выглядеть настолько хорошо?
Черт, куда подевались родители этой пацанки? Поезд через минуту отойдет со станции, почему ее до сих пор не загнали в стойло? Да уж – в Европе все не так, в том числе подход родителей к детям. Монро где-то слышал, что во Франции детям с трехлетнего возраста начинают давать вино к ужину. Такая же практика, вероятно, существовала во всех странах, говорящих по-французски, как, например, в провинции Льеж. Он посмотрел на часы. Девчушка, тараторя без умолку, пронеслась мимо в тысячный раз. Жаль, что ужин еще далеко, немножко вина ее бы успокоило. Спала бы потом всю дорогу. Скорее всего, французы поили детей вином именно по этим соображениям.
На другой стороне прохода Валерия Дормова с самой посадки в вагон обхаживал один из телохранителей. Видимо, в прошлой жизни был сиделкой. Парень не унимался, хотя Дормов махал на него руками и говорил, что ему ничего не нужно.
Чрезмерная заботливость охранника нервировала Монро не меньше беготни девчонки. Какая мука выслушивать бесконечные вопросы, не желаешь ли ты поесть, выпить или почитать, не нужна ли подушка, удобно ли тебе. «Нет», «нет», «нет» твердил старик по-русски, отмахиваясь одной рукой. В других обстоятельствах Монро не выдержал бы и попросил оставить человека в покое. Бедолага и так скоро уйдет в мир иной. От этой мысли Монро невольно улыбнулся.