Капурна побледнела:
– Вы имеете в виду…
– Есть вероятность второй волны, – радостно улыбнулся аструм и потер руки. – Причем в ближайшее время!
А кому ж еще лезть на крышу, как не Илаю? Впрочем, он сам и вызвался сопровождать чудаковатого мужика. Во-первых, присмотреть, чтобы тот не сбежал, во-вторых, чтоб не навернулся и не сломал себе шею, а в-третьих – ему было ужасно любопытно понаблюдать за его звездными камланиями вблизи. А вздумает опять летать, так прямой удар в нос кого угодно охолонит.
Назвавшийся Иммануилом мистерик уже совсем позабыл, что его как бы арестовали и все еще не передумали предавать суду Внутренней Церкви, а вообразил, будто Илай его личный ассистент на нелегком пути ученого:
– Так и записывайте: отклонение от зенита на шесть седьмых градуса и… – аструм сложил пальцы углом и прищурил левый глаз, что-то прикидывая, – бета Перегю в луче Горлицы. Записали? Показывайте, мне никак теперь нельзя ошибиться. – С этими словами он бесцеремонно вырвал блокнот из рук Илая и принялся спешно добавлять к его каракулям еще и свои. – Угу, угу, а если вот… Да, так. А еще не забыть учесть последовательность бесконтрольного расширения и…
Илай зажал озябшие ладони между колен и уставился в раскинувшееся над ними звездное небо. Облачка пара от его дыхания словно спутывались с далекими завихрениями редких облаков. Он не разбирался в светилах, по нему, так они напоминали россыпь манной крупы на алтарном покрывале – бестолковую и тревожную. Но одна звезда все же привлекла его внимание. Уж очень она была яркой и, казалось, подмигивала ему с высоты.
– А это кто?
– Где? – оторвался от записей мужик. – Кто?
– Ну, там. – Илай без особой надежды ткнул пальцем в небо. – Звезда.
Иммануил поправил на носу несуществующие очки.
– Ваша необразованность удручает, мой юный друг. Это не звезда, это и есть Горлица, о которой я говорил буквально минуту и сорок секунд назад. Некоторые утверждают, что она состоит из чистейшего алмаза, но я с ними не согласен, там иной минерал. Горлица – комета, она сопровождает нас уже без малого восемнадцать лет, а еще через пару начнет догонять, и уже каждый недотепа сможет разглядеть ее великолепный хвост длиной в тысячи и тысячи космических верст, которые, да будет вам известно, в сто двадцать тысяч раз протяженнее верст земных…
Илай опешил:
– Так много…
Аструм не ответил, снова погрузившись в расчеты. Он успел исчеркать три полных листа, половину написанного вымарал, испачкавшись при этом в графите аж до локтя. Холода он, казалось, так и не чувствовал. В отличие от Илая. Он поднялся на ноги и принялся приплясывать, чтоб не отморозить бубенцы.
«Комета, что летит рядом всю мою жизнь…» – отстраненно думал он, время от времени задирая лицо к небосклону. Когда-то люди думали, что звезды – это окна, через которые на мирян смотрят серафимы из Деима. Но позднее Диамант лично объявил это ересью, ведь столь пристальное внимание святых наставников еще нужно заслужить – упорным трудом и благими делами.
От нечего делать он обратился неслышным голосом к сестре:
«Они там еще не поубивали друг друга?»
Норма отозвалась обнадеживающе быстро:
«Спорят, но уже без оскорблений. – Помолчав, она добавила: – Есть результат?»
«Надеюсь, скоро будет».
Спустя несколько промозглых минут аструм все же поднял зад со сложенного на коньке крыши плаща и восторженно прокряхтел:
– Нет, господа хорошие, еще ничего не кончено! Иммануила цифры любят! – и замахал руками над головой, подбрасывая в воздух острые колени. – Сейчас такое будет, такое! Вперед, мой недалекий друг, в ущелье!
Задавать дурацкий вопрос «зачем?» Илай не стал. Спуская возбужденно дрыгающего ногами чудика на землю, он уже знал – грядет вторая атака призраков-душителей. И на этот раз им придется встретить ее грудью.
Аколиты волокли с собой мешки, полные домашней утвари, прихваченной из деревни. Перед этим Диана с поддержкой Леса завели новый виток препирательств по поводу мародерства и грабежа, но Настасье Фетисовне удалось их убедить, что из вещей, которыми пользовались по нескольку поколений местных жителей, должны получиться ловушки для призраков. Особенно если, как сказала почившая бабка, те души принадлежали когда-то ее обитателям и соседям. Якобы у таких вещей есть своя память.
В ход пошли засаленные горшки, погрызенные ложки, деревянные лошадки и прочий хлам, которому на первый взгляд место на свалке или в печи. Но если это могло сработать – так почему нет? Возможно, то единственный шанс усмирить катаклизм.