Первым моим чувством был ужас. Да, да самый обыкновенный ужас. Женщина не пыталась убежать, скрыться — она просто бросилась на нас. Бросилась навстречу своей неминуемой смерти.
Она ударилась об таранный бампер машины со странным звуком, похожим на звук когда большей кусок вырезки с размаху бросают на стол. Брат не тормозил, тело женщины взметнулось над капотом, с размаху ударилось об лобовое стекло и, оставляя на нем смазанные следы ярко-алой крови съехала куда то вбок, упала на дорогу. На какой-то момент ее искаженное злобой лицо оказалось прижатым к лобовому стеклу. Неподготовленного человека от такого зрелища могло вырвать.
Брат нажал на тормоз, джип повело в сторону, но через несколько метров он остановился.
— Давай назад!
Мне интересно было посмотреть на одержимого, все-таки противника надо знать в лицо. А эта женщина — первый одержимый, который вышел на нас.
— Стоп! — сказал я, и брат послушно затормозил буквально в трех шагах от распростертой на дороге женщины, протянул руку к ручке двери, но я его остановил.
— Подожди. Для начала — ты уверен, что эта вакцина действует, и мы не заразимся?
— На сто процентов. Проверено в лабораторных условиях. Хотел бы и я, конечно, быть в этом уверенным…
— Хорошо. Тогда слушай сюда. Сейчас осторожно выходим, двигатель не глуши, двери остаются открытыми, оружие держим в руках на изготовку. Не факт что эта дама здесь одна. Пока я осматриваю труп — ты меня прикрываешь. Не отвлекаешься! Если начнется — стреляй аккуратно, не попади в меня ненароком. Понял? Пит кивнул.
— Тогда — начали!
Синхронно открыв двери, мы вышли из машины. Оружие на изготовку, палец на спусковом крючке, патрон в патроннике. Краем глаза глянув на брата я заметил, что все-таки с оружием он не дружит. Даже простой как мычание укороченный Remington он держит неправильно, отдачей всю руку отобьет. Хреново. Но другого напарника у меня пока нет.
— Прикрывай! Внимание на лесополосу!
Почему то я предполагал, что одержимые, если они тут есть, бросятся на нас именно со стороны лесополосы.
— Понял!
Шаг за шагом, держа наизготовку винтовку, я двинулся к распростертому на земле телу женщины. Подойдя на метр, замер. Прислушался — умение слушать очень важно. Даже малейший шорох может предупредить об опасности. Ничего. Только тихо бурчит двигатель Шевроле на холостых оборотах.
Прикасаться к трупу не хотелось. Я нагнулся и подцепил труп стволом винтовки, чтобы перевернуть на спину. И — чуть не отшатнулся! Женщина была еще жива! С каким то булькающим горловым хрипом она попыталась поднять правую руку, видимо, чтобы схватить меня, но не смогла — столкновение с двухтонным внедорожником переломало ей все кости и повредило внутренние органы. Ее глаза смотрели на меня с такой дикой ненавистью, что я аж отпрянул. В следующую долю секунды я даже не увидел, а почувствовал, как ко мне что-то приближается.
Одержимый напал на нас со стороны поля, в этом была моя ошибка. Поскольку брат следил за лесополосой, за полем должен был следить я. И — не уследил.
Уже падая на спину, продолжая то движение, когда я отшатнулся от изувеченной но все еще живой женщины, я начал медленно, как при замеленном повторе кинопленки, поднимать ствол винтовки, целясь уже в падении. Перед собой я видел даже не человека, а движение. Именно движение. Скорость, с которой напал одержимый, была просто поразительной. За секунду-две преодолев несколько метров, отделявших кукурузное поле от дороги, он прыгнул, распластавшись в воздухе как раз в тот момент, когда я ударился спиной об асфальт дороги и навел на него винтовку. Палец уверенно, как на тренировке нажал на спуск, когда от среза ствола до одержимого оставалось метра три.
Винтовка дернулась у меня в руках, посылая первую пулю в одержимого. Правую кисть пронзила боль — все-таки я стрелял из Mk14 навскидку, без использования приклада и вся отдача пришлась на правую кисть. Я увидел, как медленно идет вперед затвор, досылая в патронник очередной патрон, увидел золотистую, выброшенную из винтовки гильзу и ее короткий полет к асфальту, увидел, как в середине груди летящего на меня одержимого появляется рваное отверстие и на грязно-белой, рваной рубашке расцветает алый цветок. И тут я понял, что одержимого этим не остановить и жить мне осталось недолго.
Тогда я сделал то, что по здравому уму, наверное, никогда не сделал бы. Вместо того, что перекатиться по асфальту в сторону лесополосы, от одержимого, я перекатился в его сторону. Прижав винтовку к груди, я резко перекатился вперед — и уже раненый мною одержимый промахнулся в своем броске! Его руки, нацеленные на меня, ударились об асфальт, тело рухнуло на меня, но в следующую долю секунды его бросила вперед сила инерции прыжка, и он слетел с меня, покатившись по асфальту. Понимая, что развернуть винтовку я не успею, я выхватил левой, свободной рукой Глок-21. Одержимый, несмотря на тяжелое ранение уже сгруппировался, извернулся и теперь стоял на четвереньках, подобно собаке, готовый повторить бросок. Я начал поднимать пистолет — и в это время позади одержимого гулко бухнул выстрел обреза дробовика — Пит выстрелил крупной картечью в спину одержимого. Удар десятка тяжелых свинцовых картечин в спину подкосил одержимого — и в этот момент я прицелился и трижды выстрелил из Глока в голову уже падающего на асфальт одержимого. Две пули из трех попали в цель, что-то липкое и горячее брызнуло мне в лицо. Одержимый упал мешком на асфальт и больше уже не шевелился.
В следующую секунду я снова перекатился, помогая себе свободной рукой, оттолкнулся от асфальта и встал на колено, приняв стрелковую стойку и целясь из пистолета в сторону кукурузного поля.
Ничего. Тишина. Пахнет пороховым дымом и мерзким, животным запахом пролитой крови.
— Цел? — сзади послышался четкий лязг затвора помпового дробовика, брат дослал новый патрон в патронник.
Не отвечая, я схватил лежащую на асфальте винтовку, встал на ноги и, спиной вперед начал отступать к машине, держа под прицелом поле. Но больше там никого не было…
Так вот, пятясь как рак, я подошел спиной к открытой двери и ввалился на переднее пассажирское сидение. Бросив под ноги пистолет, протянул руку и захлопнул дверь машины. На водительское сидение, точно таким же маневром, держа под прицелом обреза лесополосу ввалился брат. Хлопнула дверь.
— Б… — наконец то, когда оказался в закрытой машине, отпустило. Достав из бардачка тряпку, которой я обычно протираю ветровое стекло, я начал вытирать лицо, стремясь избавиться от этого поганого запаха.
— Приди в себя! — брат с силой тряхнул меня за плечо — ты что так раскис? Не раскиснешь тут …
— А чтоб… Ведь я в него попал, в середину груди. Винтовочным патроном. А ему — хоть бы… — я открыл бардачок машины, достал плоскую бутылку с «Бифитером», непослушными пальцами свернул крышку, сделал солидный глоток — они что, как бессмертные?
— Ну, как видишь, не совсем … — усмехнулся Пит — убить их можно, только сложно. Ведь смотри что получается. Кто-то придумал такое понятие «останавливающий эффект». Так вот — на одержимых этот «останавливающий эффект» не действует, болевого шока они не чувствуют. Поэтому остановить их может только разрушение жизненно важных органов — головы, сердца или позвоночник там перебить. Если просто выстрелить в одержимого, пустить ему кровь — то он конечно истечет кровью рано или поздно, но перед этим успеет убить и тебя и того кто рядом с тобой.
— Ладно, поехали… — сказал я — не то на выстрелы эти твари со всей округи соберутся.
Через несколько километров нашли и машину, которая, скорее всего и принадлежала этим одержимым. Вообще, это была третья машина, которую мы повстречали за время нашей поездки, первые две проскочили по дороге на большой скорости, с одной мы еле разминулись.
Черный «Линкольн Навигатор» стоял у обочины, двери были распахнуты настежь — водительская и передняя пассажирская. Сзади, на прицепе стоял небольшой, но дорогой с виду катер из красного дерева. Вокруг — ни души.
— Возьми автомат.
Брат перегнулся через сидение, бросил дробовик и взял Калашников. Зловеще лязгнул затвор.
— Поставь на автоматический огонь и прикрывай меня! От машины — ни на шаг!