– Простите, если мой вопрос покажется вам бестактным. Вы планировали завести детей?
– Я очень даже планировала! У Масленко есть два сына от первого брака. С младшим случилась какая-то генетическая беда. Валера, может, боялся повторения этого кошмара. А я очень хотела малыша. Мне уже тридцать. Пора-пора! Он ни в какую – просил подождать. Я ему говорю, ну, что ты боишься – тебе скоро полтинник, в этом возрасте самое время становиться отцом. Мужики в шестьдесят и старше детей заводят, и дети умные и здоровые получаются, а тут всего лишь полтинник. И сейчас такая медицина, особенно в Израиле и в Германии, от всего подстрахуют! Валера все переводил в шутку, стращал меня, что я растолстею, и не буду такой секси. Так или иначе, детей он ни в какую не хотел. Обещал – разберется со своим сердцем, вылечится полностью, отдаст долги, тогда и будем рожать. Время тянул. Может, чувствовал, что ему мало времени на жизнь осталось… На аборт меня отправил, гад! Полгода назад это было. Потом задабривал – купил мне серьги с огромными бриллиантами. Может, это было за аборт. А может, пока я не готова была после операции исполнять супружеские обязанности, шлюху себе какую-нибудь завел. Да и, наверняка, завел! Только мне пофиг было на эти его заморочки. Я его очень любила. Он был потрясающим мужчиной… Вы понимаете? Очень! Это все вранье, что у бизнесменов и особенно банкиров нет сил на женщин. У Масленко очень даже все было. Он рядом со мной вел себя как мальчишка. Без всяких там новомодных усилительных средств. И на любовь на стороне, к сожалению, у него тоже сил хватало. Никаких проблем интимного характера. Ни-ког-да!
– Возможно, он все-таки глубоко переживал, что у него неприятности в бизнесе и сердце больное? – Света попыталась перевести разговор с Аглаей от деликатных тем на более простые.
– Я вас умоляю! В большом бизнесе всегда у всех неприятности, и всегда сердце больное! У меня и у отца все это было. Сколько раз приходилось выбираться из кредитов и долгов. Кто не рискует, тот не выплывает. Да, был ужас. Но не ужас-ужас-ужас! Можно было справиться. Все бы рассосалось, если бы Масленко остался жив. Я уверена!
– Он струсил?
– Не знаю. Нет! Я не замечала у него упаднического настроения и какой-то безысходности. Нет! Все было как обычно. Он в тот день собирался лететь в Москву и заказал билеты для себя и охранника. И уж тем более, я ничем его не доводила, истерик не закатывала и ничего сверхъестественного от него не требовала. А вот дознаватель-козел в этом усомнился. И подвел все это дело под самоубийство. Я, якобы, своими чрезмерными желаниями и требованиями склонила мужа к роковому шагу. В полиции с их мозгами они первым делом всегда подозревают супругу. Понятно, что эту чушь, кроме дознавателя и журналюг, никто всерьез не воспринял. Дело возбуждать не стали. И подписку о невыезде с меня уже сняли. Поеду куда-нибудь, хоть на Гоа. Мне совершенно необходимо отдохнуть и расслабиться.
– Значит, вы считаете, что это просто инфаркт. Остановка сердца из-за сочетания алкоголя и лекарств?
Аглая допила уже второй бокал коньяка и пыталась налить себе третий, вытрясывая последние капли из бутылки. Прежде, чем сделать очередной глоток, шепотом сказала:
– Я думаю, это убийство! Мне даже кажется, что это организовала Верка, его первая жена. От зависти и злости. Но я ничего доказать не смогу и не буду. Что от этого изменится? Валеру не вернешь.
– Но после его первого брака столько лет прошло. Зачем? Он, наверняка, ей финансово помогал.
– Помогал! Она с него все время деньги тянула. Валера оплачивал учебу старшего, Виктора, в Лондоне. А тут дети выросли, образование получили. И не с чего им было больше платить: и по ситуации, и по совести. Вот она, наверное, и решила все разом заграбастать. Под сыночка своего Виктора. Он, видите ли, в Англии на банкира выучился.