– Ну, не-е-ет, это не совсем так. Он встречался с Оксанкой еще до этого. Практически сразу, как родился наш первенец – Виктор. Я обо всем догадывалась, но терпела. Была уверена, что я лучше, красивее, умнее, талантливее. И я законная жена, а она всего лишь любовница. Да так оно и было. А то, что второй ребенок у нас такой родился, ну больной, с серьезными отклонениями, было просто последней искрой, взорвавшей семью. Не у него, а, к сожалению, у меня закончились силы, и крыша поехала. Я истерила по поводу и без повода. Ударилась во все тяжкие: курила, пила по-черному. Перестала обращать внимание ладно бы на Валеру, самое главное – на себя. Меня такую никто бы не выдержал. А тем более Валера. Нет. Младшего сына он тоже по-своему любил. И заботился о нем. И даже что-то предпринимал, чтобы ему помочь. Это я виновата. Озверела и сошла с дистанции.
– Вас можно понять, – Светлане стало искренне жаль Веру, и она решила немного сменить тему. – Виктор у вас красавец, я видела его на Северном кладбище. Случайно. Мир тесен. Я была на могиле своего отца и увидела копию Масленко в молодости. Виктор приходил на кладбище, наверное, со скульптором, и оказалось, что могила Валеры всего в двух аллеях от места, где захоронены мои родные. Так я, собственно, и узнала про смерть Валеры. Честно признаюсь, была потрясена!
– Вы знаете, … а я нет! Я была уверена, что этим все его любовные приключения закончатся. Протрещит весь свой бизнес с какой-нибудь прости-господи, и сдохнет в нищете. Так оно и вышло! Только не подумайте, что я этого сколько-нибудь хотела. Нет! Если бы жизнь развивалась по сценарию, где мне позволено было бы быть режиссером, я бы сделала так, чтобы сдохла его прости-господи. А он бы жил поживал, добра наживал. Пусть не со мной. Но уж только и не с этой Аглаей.
– Вы сейчас замужем?
– Да. У меня муж-итальянец. Любит меня, так бывает. У нас все хорошо. А я? Благосклонно принимаю эту любовь и все, что ей сопутствует. Я оставила себе на память Валерину фамилию. В Италии, кстати, это норма, что у жены остается та же фамилия, что была до замужества. Но… знаете, что я вам сейчас скажу… Если бы был жив Масленко, если бы он только поманил меня одним пальчиком – бросила бы свою уютную итальянскую жизнь и помчалась бы безрассудно хоть на край света, хоть в Россию, хоть в Санкт-Петербург. Думаю, что вы меня понимаете.
– Да, понимаю. И я даже довольно длительный период времени сама думала примерно так же. А потом пришла к мысли, что сейчас, спустя столько лет, даже при живом Масленко, осталась бы со своим мужем. Он это заслужил. Впрочем, Масленко меня никуда не звал и не манил.
– Меня тоже, как видите, – горько усмехнулась Вера.
– А Виктор приехал в Санкт-Петербург на похороны? – поинтересовалась Света.
– Нет! Виктор закончил финансовый колледж в Лондоне, захотел стажироваться в России. Почему нет. Это полезно. Поэтому наш старший сын последний год жил в Питере постоянно, и работал у отца в банке. Мальчик он у меня уже взрослый и самостоятельный. Это, кстати, он, а не Аглая, настоял на операции в Германии. Он следил за тем, чтобы отец вовремя покупал лекарства и даже сам ему их покупал. Виктор был совершенно потрясен смертью отца. Как он переживал!
– Аглая отказалась от наследства в пользу ваших сыновей? Ваш сын-инвалид имеет право на значительную долю в наследстве?
– Мой младший сын год назад умер.
– Простите, я не знала. И, похоже, Аглая про это не знает тоже.
– Поэтому все долги и кредиты наша прости-господи решила взвалить на Виктора. Мы будем еще крепко думать, стоит ли принимать такое наследство.
– Валера отравился. Говорили про самоубийство.
– Я не думаю. Мне понятнее версия с инфарктом и неосторожностью. А вот до этого его действительно довела Аглая. Смерть Валеры – на ее совести. Однозначно! Своими руками бы задушила эту стерву. Вы ее видели?
– Мельком, – соврала Куликова.
Вера принялась рассказывать, как замечательно она устроилась в Италии, как довольна своей теперешней жизнью, мужем и домом, и какой прекрасный и заботливый у нее сын Виктор. Света ее внимательно слушала, но чем больше Вера говорила, тем больше в голове Светы выстраивалась новая версия смерти Масленко. Она еле сдерживалась, чтобы не озвучить ее Вере. А что, если виски был отравлен сердечными лекарствами преднамеренно. И предназначался не трезвеннику Валере, а крепко пьющей Аглае? Убрать с дороги молодую жену-соперницу – чем не мотив убийства в интересах Веры, Виктора, Оксаны или новой любовницы Масленко. Это ж надо, сколько людей кровно заинтересованы в том, чтобы убрать с дороги худенькую и безобидную на первый взгляд Аглаю. Какие времена – такие нравы. «Что-то я заигралась в детектива… Вот уже и новая версия убийства готова» – усмехнулась своим мыслям Светлана.