Небольшое окно было закрыто металлической пластиной. У двери слева стоял морозильник. К нему и направилась девушка. Она с немалым усилием распахнула вечно застревавшую дверцу и наклонилась к нижней полке, доставая черную баночку с зеленоватой жидкостью внутри.
– Это зистиат, – донесся с дивана хриплый бас.
Девушка закатила глаза, предчувствуя нежеланную полемику.
– Знаю. И что с того?
Голос ее, звучащий очень юно, будто у подростка, никак не сочетался с изможденным и потрепанным внешним видом.
– Мне нужно напомнить, что тест на совместимость уже через два цикла[5]?
Мужской голос становился все менее спокойным и все более раздраженным. Брюнетка хорошо знала нрав отца и уже привыкла к тому, что заводится он с пол-оборота. Еще чуток – и перейдет на атакующий, агрессивный рев.
Она так и стояла у морозильника, спокойно отпивая зистиат и воображая, с каким блаженством провалится в небытие и как перестанет чувствовать боль в мышцах. Но сейчас вынуждена была препираться с отцом: ведь так просто он не отстанет.
– Я достаточно хорошо осведомлена о сроках проведения теста, отец, так что оставь меня в покое, будь добр, – жестко процедила брюнетка, стараясь не сжимать банку слишком сильно. Нервы после тяжелого рабочего дня были на пределе.
– Давай, пей свою отраву, если хочешь завалить тест в третий раз! И погубить нас всех! – недовольно рявкнул в ответ мужчина, наконец показавшись с дивана.
Глава семейства Фэй был калекой: чтобы подняться, ему приходилось вставлять вместо ног металлические палки, на которых удавалось передвигаться только с помощью костылей, челюсть его тоже была заменена дешевым имплантом, уже наполовину заржавевшим, а вместо левой руки был вживлен короткий отросток, в длину едва доходивший до локтя. Мужчина возвысился над диванами и столиком, выставляя вперед непропорциональное тело: тонкое и узкое с правой стороны, с левой же оно, наоборот, было припухлым и заплывшим жиром. Здесь это называли деформацией внутренних органов и скелета: заболевание, характерное для людей первого класса, чьи организмы не справляются с проблемами экологии и окружающей среды, которая разрушает их изнутри.
Седые длинные волосы старика были собраны на спине.
– Подумай о сестре, роды уже через пару ниципцев[6], – кашляя, хрипло потребовал отец, топнув одной своей палкой вместо ноги, и чуть не повалился на спину.
В этот миг из уборной выскочила девушка в легком бежевом платье, которое скрывало ее округлый живот, подбежала к родителю и помогла ему, бросив виноватый взгляд на сестру.
– Не надо, пап, ты снова докучаешь Виви…
Мужчина разразился сильным кашлем и скорчил гримасу боли. Все это нагоняло на его младшую дочь, Вивиан Фэй, уныние и тоску, мысли ее блуждали по лабиринтам собственной внутренней боли, и грезила она лишь о теплом кислотном душе и стареньком диванчике.
– Да чтоб тебя, перестань ты потягивать эту дрянь! – вновь грозно изрек отец, собирая в себе крупицы гнева, накопленные за день. Вивиан не повела бровью, сделала еще один мощный глоток, видя, как лицо отца становится пунцовым. – Что ты предлагаешь нам делать, если снова не пройдешь тест?! Как мы будем жить? Еще и с ребенком!
Девушка допила жидкость, со скрежетом смяла пустую банку и с рвущимися наружу злостью и отчаянием швырнула ее в мусорный отсек в стене. В капсуле эхом разнесся гул упавшей банки.
– Ты хочешь сказать, с несанкционированным ребенком! – надрывный гневный вскрик Вивиан повис в воздухе. Процесс был запущен, рубильник включен, и назад пути не было. Она ощущала клокочущие в груди ненависть и презрение к их сложившемуся положению.
– Ви… – робко пробормотала ее сестра, длинноволосая девушка с мягкими чертами лица, одновременно поглаживая разъяренного отца по спине. Она чувствовала эту волну негодования и возмущения, исходившую от обоих с первых минут встречи.
Вивиан же никак не отреагировала на слабый призыв сестры, чувствуя лишь кипящую внутри злость.